Златая цепь на дубе том - Борис Акунин

милостыней в Александровскую слободу, где тогда находилась царская резиденция. На зов явились несколько тысяч обездоленных, но царь велел их не кормить, а убивать, бросая трупы в озеро. Так истребили семьсот человек. Затем настроение Ивана внезапно изменилось. Бойня прекратилась, и всех уцелевших отправили на прокорм и излечение по монастырям.

Царя постоянно посещала мысль об «уходе из мира», принятии монашества, однако мешали властолюбие и страх, поэтому Иван пытался совместить царствование с иночеством. Он устроил в Александровской слободе подобие рыцарскомонашеского ордена, членами которого сделал триста самых доверенных опричников. Себя он именовал «игуменом». Когда на царя нападал очередной приступ набожности — а это происходило часто, — все должны были обряжаться в черные рясы и ночь напролет молиться. Пишут, что царь набивал себе шишки на лбу усердными земными поклонами.

Набожность сочеталась в молельщике и начетчике Иване с крайним суеверием. Он верил в приметы, в колдовство, в сглаз, в дурные предзнаменования.

Живший при дворе в 1560-е годы Альберт Шлихтинг сообщает, что царь приказывал убивать всякого, кто случайно оказывался на его дороге в начале какого-нибудь важного пути, считая это зловещим предзнаменованием. Однажды слуга не удержал на поводу породистого скакуна, и тот, порвав уздечку, пронесся мимо вышедшего из дворца Ивана. Тот приказал и коня, и слугу рассечь надвое и кинуть в болото.

Была и вовсе поразительная история с репрессированным слоном. Это экзотическое животное государю прислали в дар откуда-то с Востока вместе с дрессировщиком-арабом. Вскоре в Москве случился мор, и царь решил, что виноват в этом невиданный зверь. Слона и араба сначала отправили в ссылку, но затем Ивану этого показалось мало и он повелел обоих казнить. На счастье дрессировщика, тот успел умереть собственной смертью. Слон горевал, лежа на могиле своего единственного друга. Там животное и убили, а клыки доставили государю в доказательство исполнения приказа.

Теперь царь был окружен не соратниками, а запуганными и покорными рабами, не смевшими ему ни в чем перечить. Дела у государства пошли вкривь и вкось.

Иван испортил отношения с теми соседями, с кем еще не воевал. Истощил казну и разорил подданных, истребил лучших полководцев, и войска стали терпеть поражения на всех фронтах, а крымская конница дошла до самой столицы русского государства. Был момент, когда отчаявшийся царь подумывал забрать казну и уплыть в далекую Англию.

Еще хуже обстояли дела внутри страны. Диковинный эксперимент с разделением страны на «Земщину» и «Опричнину» сопровождался массовыми казнями и всяческими зверствами, которые шли этапами — очевидно в соответствии с обострениями царского психоза. Таких волн было пять: в 1565 году, 1568, 1569, 1570–1571 и 1575-м.

Когда Опричнина царю надоела, он упразднил ее и устроил нечто еще более экзотичное: снял с себя государево звание и передал его своему татарскому вассалу хану Саин-Булату, которого окрестили и нарекли Симеоном. Грозный держался при потешном «государе» с шутовской приниженностью, скромно сидел среди бояр, «бил челом», кланялся, но год спустя эта комедия ему надоела, и он вернулся на престол.

Не приходится удивляться тому, что и в делах семейных (которые у монархов являются важной частью государственной политики) жизнь Ивана тоже делилась на две контрастные половины. В первой он был любящим и заботливым супругом, вторая состояла сплошь из скандалов и преступлений.

Грозного иногда называют «русским Генрихом VIII», но у английского короля было только шесть жен, а в количестве браков русского царя историки несколько путаются. Чаще всего звучит цифра «восемь». Путаница происходит, во-первых, из-за того что православная церковь не позволяла жениться больше трех раз и «поздние» супруги Ивана считались не вполне легитимными, а во-вторых, некоторые браки получились очень короткими и странными. Засчитывать их или нет — непонятно. Похоронив после восьми лет брака вторую жену, черкесскую княжну Марию, царь устроил нечто вроде всерусского конкурса красоты, победительницу назначил своей невестой, но та через несколько дней после свадьбы умерла — может быть, от страха, а может быть случилось что-нибудь ужасное, истории это неизвестно. Следующую жену, пожив с ней полгода, Иван заточил в монастырь. Супругу № 5 княжну Марию Долгорукую по слухам приказал утопить вместе с каретой. Шестой повезло больше — ее, как и четвертую, постригли в монахини. С седьмой, Василисой Мелентьевой, вышло совсем скандально. Она была замужем, но эту-то проблему опричники быстро решили, сделали красавицу вдовой. Царь с ней «имал молитву», то есть сочетался каким-то редуцированным церковным обрядом. Вскоре и эта жена куда-то делась, но куда — неизвестно. (В сведениях о матримониальной жизни Грозного довольно трудно провести черту между фактом и сплетнями). Исторически достоверна последняя царица Мария Нагая, которой выпала удача пережить страшного мужа.

Наличие той или иной супруги совершенно не мешало женатому Ивану свататься к иностранкам. Получив согласие, он всегда мог быстро овдоветь, за этим бы дело не стало. Но ухаживания царя тоже носили черты некоторого безумия. То он требовал в супруги жену шведского короля Юхана, обещая взамен выгодные условия мира. То засылал сватов к английской королеве Елизавете. Та очень хотела торговать с Московией, поэтому отказала с предельной церемонностью. Тогда Иван велел узнать, не найдется ли для него какой-нибудь свободной английской принцессы. В жертвы была намечена очень дальняя родственница королевы Мария Гастингс, но на ее счастье жених умер, и русско-английский брак не состоялся.

Отцом Иван был примерно таким же, как мужем. Трое его сыновей благополучно пережили опасный по тем временам младенческий возраст (смерть тогда забирала в среднем половину детей). Казалось бы, для продолжения династии достаточно. Но со старшим сыном и наследником, тоже Иваном, царь обходился очень сурово: дважды заставил разводиться, поскольку был недоволен невестками. Когда же молодой человек однажды попробовал отцу перечить, тот в истерическом припадке проломил ему голову. Второй сын, Федор, был психически нездоров, но не буен, а тих и робок (что при таком родителе неудивительно). Младший сын Дмитрий родился с тяжелой формой эпилепсии и во время одного из приступов, согласно официальной версии, нанес сам себе смертельную рану. (А может быть, погиб от руки убийцы, подосланного Борисом Годуновым. А может быть, спасся и потом захватил царский престол). Российская история примечательна тем, что ее часто переписывали заново в угоду действующей власти. В любом случае Дмитрий Иванович долго на свете не прожил и династии не спас.

Это и есть главный результат биполярного царствования Ивана Грозного: на нем пресекалась династия Ивана III. (Слабоумный царь Федор, наследовавший Грозному, не в счет — он был куклой на престоле). Государственное здание, возведенное по проекту основателя, обладало высокой сейсмостойкостью — но