Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Убирайся, мерзавец, я ещё буду иметь беседу с главой твоей гильдии, — тут бургомистр стал кричать и другим людям, что были с Ёсипом: — И вы убирайтесь отсюда! Обнаглели, разгуливают с оружием по городу, словно мы не мирный город, а бандитский лес!

Видимо, господин Тиммерман имел в городе вес, повторять ему не пришлось; молча и даже не огрызаясь, Ёсип и его люди ушли и скрылись за углом.

— Уж больше они вас не потревожат, господин генерал, — обещал бургомистр и тут же оправдывался за своих земляков: — Даже и не знаю, что на них нашло, обычно они люди смирные, когда трезвы.

Волков в ответ поклонился ему и расстались они с городским главой весьма тепло.

⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀

С площади, на которой была ратуша, они свернули на улицу, прилегавшую к ней. Барон ехал меж грязных стен домов, мимо сложенных под ними мешков, мимо перегруженных тачек и вглядывался в людей, которые попадались ему на пути, всё стараясь издали увидать копья или алебарды над головами прохожих. Теперь город казался ему отвратительным не только из-за грязи, дороговизны и перегруженности узких улиц, после этого случая он ещё стал для него и опасным. Приятного мало получить от воняющего луком и пивом бюргера хороший удар протазаном в бедро, такой удар, при котором железо перебивает главную жилу в ноге, после чего так легко истечь кровью в этой клоаке, которую местные называют городом. Конечно, бюргеры не чета его охране; и Максимилиан, и Хенрик, и особенно два сержанта, проживающие свои жизни на войне, горожанам не ровня. У них и кольчуги под одеждой, и пистолеты. У этих шести дураков шансов против него и четырёх его людей не было. Но как бы повёл себя город, узнав, что пришедшие люди курфюрста расправились с шестью горожанами?

«Интересно, а что это были за люди? Знаменосец гильдии. Безбожники, наверное. Наверное. По виду разве отличишь нечестивых от честных людей? Но кого они ждали? Меня? Ну, а кого ещё? А как они узнали, что я сижу в харчевне? Наверное, кто-то из ратуши слышал и сказал им, куда меня повёл бургомистр. Ёсип Шнайдер — знаменосец гильдии ткачей и красильщиков. Зачем ему было нужно отправить меня в другой конец улицы?».

Вопросов у генерала было множество. И он поворачивается к оруженосцу, что ехал в паре шагов сзади от него.

— Господин Хенрик, а как эти разбойники появились, вы сразу мне сказали о том?

— Сразу, господин генерал, — отвечал молодой человек. — Они появились, мы поначалу думали, что это стража такая, но нет, подошли, увидали нас и тут же остановились, стали переговариваться, один побежал дальше, а эти вернулись в конец улицы. Прапорщик сразу велел к вам идти. Предупредить вас.

— Прапорщик у нас молодец, — произнёс барон, взглянув на широкую спину молодого Брюнхвальда, который ехал впереди.

«Значит, ждали всё-таки меня и хотели погнать меня по улице, как кабана на засады. Почему сами не затеяли дело? Бог их знает. Может, там, в конце улицы, имеется место поудобнее. Хотели убить? Может, и так. Хотя убивать представителя курфюрста… А может, просто желали устроить свару, настроить против меня всё бюргерство! И уже после того выдворить меня из города с боем, заявив, что я сам свару и учинил. Как хорошо, что бургомистр оказался столь расторопным».

Бургомистр на этот раз помог, но Волков понимал — не будет городской глава с ним всё время. И что, как ему быть дальше? Нужно брать с собой охрану. Десяток людей, не меньше. Десяток. А горожане соберут пять десятков. А может, и не соберут, им для крика и распри можно и не собирать столько людей, чтобы поднять город против него, достаточно будет одного убитого или даже раненого. Начнут орать, что люди герцога пролили кровь горожан.

Лучше ему, конечно, реже таскаться по городу. Впрочем, сидеть дома тоже резонов мало. Так они и к дому его придут. Ведь если кто-то ищет ссоры, то ссоры не избежать. И даже переселись он в казармы и сиди там безвылазно, всё равно, будь у городских желание, так они зацепят и устроят свару с кем-нибудь из его офицеров или солдат.

В общем, проникнуть в город и крепко сесть в нём вовсе не означало, что он в безопасности просидит тут до середины весны и спокойно дождётся цу Коппенхаузена. Ему нужна была опора в городе, надёжный фундамент.

И на бургомистра в этом деле положиться было никак нельзя. Во-первых, он будет помогать лишь в том случае, если барон обещает ему выхлопотать землю за рекой, а во-вторых, он сам не может отвечать за все силы в городе, и эти разбойники, что едва не учинили свару на узкой улице, были тому подтверждением. Нужно было искать поддержку в другом месте. И где же искать помощи Божьему рыцарю, как не у Матери Церкви.

Они как раз проезжали мимо небольшой, но красивой церквушки, которая находилась на нехарактерно чистой и тихой для этого города улочке.

Генерал остановил коня и, поглядев на аккуратненькую церковь, двери которой были покрыты искусной резьбой с сюжетами из писания, произнёс задумчиво:

— А ну-ка, Хенрик, загляните в храм, узнайте у кого-нибудь, где живёт епископ фёренбургский.

Оруженосец сделал так, как просил командир, и уже через пару минут вышел из дома божьего и сообщил:

— Он живёт на площади святого Амвросия.

— Это, кажется, рядом с домом, что я арендовал, — вспомнил Волков.

— Да, генерал, совсем рядом.

Волков не собирался откладывать дело и, проехав свой дом поехал к епископу; и уже вскоре Максимилиан весьма настойчиво колотил в створку ворот рукоятью кинжала.

Ему отворил дверь удивлённый худой монах.

— Что вам надо, добрые люди?

— Святой отец, а скажи-ка, его преосвященство дома или, может быть, на службе? — спросил Волков, не спеша слезать с лошади.

— Его преосвященство хворы, — пояснил монах, — потому и не служат сейчас. Ежели у вас есть прошения или пожелания, то надобно вам ехать в кафедрал к викарию, брату Марку. Отец Исидор вас принять не сможет.

— Отец Исидор хвор? — барон немного расстроился; ему не хотелось общаться с заместителем, а тем более уходить, не переговорив с епископом, и он решил настоять. — Ступай к епископу и скажи, что рыцарь Божий и генерал фон Рабенбург, волею Его Высочества герцога Ребенрее прибывший сюда, желает говорить о