Политические сочинения. Том V. Этика общественной жизни - Герберт Спенсер

Приложения

Приложение А

Идея права у Канта

Из тех путей, которые предстояли многим умам в течение столетий, почти все должны оказаться початыми, если не исследованными. Отсюда всегда есть значительная вероятность против предположения, чтобы в каком бы то ни было учении содержалась абсолютно новая истина. Это замечание внушено одним таким ошибочным предположением.

Основной принцип, высказанный в главе, озаглавленной «Формула справедливости», это тот самый, который был выставлен мною в «Социальной статике» (условия, существенные для человеческого счастия, их указание и развитие главных из них), первоначально изданной в конце 1850 г. Тогда я предполагал, что я был первым признавшим закон равной свободы отвлеченным выражением разнообразных конкретных случаев справедливости. Но я ошибся. Во второй из двух статей, озаглавленных «Герберт Спенсер и его теория общества» м-р Мэтланд (Maitland), в настоящее время профессор права в Кембридже, занимающий кафедру, учрежденную Доунингом, указал в журнале «Mind» (том VIII, 1883 г., с. 508–509), что уже Кант высказал другими словами подобное же учение. Не будучи в состоянии прочесть немецких цитат, приводимых Мэтландом, я не мог проверить это показание. Но когда я взялся за этот вопрос снова и достиг главы «Формула справедливости», то стало необходимым окончательно убедиться, каковы были взгляды Канта. Я нашел их в недавнем переводе м-ра Хэсти (Hastie) сочинения Канта, вышедшего по-английски в 1887 г. под заглавием «Философия права» (Teh Philosophyof Law, a nexposition of the Fundamental Principles of Jurisprudence as the Science of Right). Здесь, на с. 45, встречается следующее утверждение: «Итак, право включает совокупность условий, при которых добровольная деятельность любой данной личности может быть в действительности согласована с добровольными деятельностями всякой другой личности сообразно всеобщему закону свободы». А затем следует отдел, где читаем:

«Всеобщий принцип права»

«Всякое действие справедливо, которое само по себе или же по максиме (правилу), на которой оно основано, таково, что может существовать совместно с свободою воли каждого и всех в их деятельности, согласно с всеобщим законом. Итак, если мое действие или мое состояние вообще может совмещаться со свободою всякого другого, сообразно с всеобщим законом, то всякий препятствующий мне совершать это действие или оставаться в этом состоянии, оказывает по отношению ко мне несправедливость. Действительно, такая задержка или помеха не может совмещаться с свободою, сообразною с всеобщим законом.

Отсюда также вытекает, что нельзя требовать как права, чтобы этот всеобщий принцип всех правил был сам принят как мое правило, т. е. чтобы я сделал его правилом моих действий. Действительно, кто-либо может быть свободен, хотя его воля совершенно безразлична для меня, или даже если бы я в душе желал ее ограничить, до тех пор пока я в действительности не нарушу этой свободы моим внешним действием. Этика, однако, в отличие от юриспруденции, налагает на меня обязанность сделать осуществление права правилом моего поведения. Всеобщий закон права может поэтому быть выражен так: „Действуй вовне так, чтобы свободное упражнение твоей воли могло быть способно к совместному существованию с свободою всех других, согласно с всеобщим законом“. Это без сомнения есть закон, налагающий на меня обязательство; но он вовсе не подразумевает и еще менее повелевает мне, чтобы я был должен, единственно на основании этого обязательства, ограничить мою свободу этими самыми условиями. Разум в этом отношении утверждает только, что он в этой мере ограничен своей идеей и может быть подобным же образом ограничен и фактически другими; и он устанавливает это как постулат, который не подлежит дальнейшему доказательству. Так как имеющаяся в виду цель состоит не в научении добродетели, но в объяснении того, что такое есть право, то постольку закон права, таким образом установленный, не может и не должен быть представляем, как побудительный принцип деятельности».

Эти цитаты делают ясным, что Кант достиг вывода, хотя и не тождественного с моим собственным, но близко с ним родственного. Стоит, однако, заметить, что мысль Канта, хотя сходная по природе, отличается от моей и по происхождению, и по форме.

Как показано на одной из предыдущих страниц, его вывод достигается исследованием «источников таких суждений в чистом разуме» и составляет часть «метафизики морали». Между тем, как видно из с. 67–68 первоначального издания моей «Социальной статики», закон равной свободы, там очерченный и затем формулированный, рассматривается как выражение первичного условия, которое должно быть выполнено, прежде чем величайшая степень счастия может быть достигнута близкими по природе и живущими в близком общении существами. Кант высказывает априорное требование, рассматривая его независимо от благодетельных последствий, тогда как я высказал то же априорное требование как нечто такое, с чем при обстоятельствах, вынужденных социальным состоянием, должно сообразоваться для достижения благодетельных целей.

Стоит отметить также различие формы, в которой представляется это понятие. На с. 56 Кант, правда, говорит, что «существует лишь одно прирожденное право, а именно право свободы», и стало быть, ясно признает положительный элемент в понятии справедливости. Однако в цитированных выше местах право личности на свободу представляется как вытекающее из неправоты поступков, посягающих на эту свободу. Отрицательный элемент, или обязательство уважать границы, является господствующею идеей; у меня, в роли первичного, выступает положительный элемент – право свободы деятельности, тогда как отрицательный элемент, вытекающий из ограничений, налагаемых присутствием других людей, представляется как второстепенный. Это различие, быть может, не лишено значения; действительно, выставлять на первый план обязательство кажется естественным для общественного состояния, в котором политические помехи значительны, тогда как выставлять на первый план притязания представляется естественным для социального состояния, где существует большая степень признания индивидуальности.

Приложение В

Земельный вопрос

Развитие природы с ее «окровавленными зубами и когтями» было на высшей ступени развитием цивилизации. Посредством «крови и железа» мелкие группы людей были соединены в более крупные, а эти – в еще более крупные, пока наконец не образовались нации. Этот процесс, везде и всюду происходивший при посредстве грубой силы, привел к нагромождению насилий над насилиями. Дикие племена медленно были скреплены посредством грубых средств. Мы не могли бы, если бы захотели, проследить акты бесцеремонного насилия, совершенные в течение тысячелетий; да если бы и могли, то не имели бы возможности исправить дурные последствия.

Землевладение было установлено этим путем; и если происхождение землевладения было преисполнено несправедливостями, то это были несправедливости, совершенные не предками какого-либо одного из существующих классов, но предками всех существующих теперь людей. Дальние предки нынешних англичан были разбойниками, заграбившими