Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - Вячеслав Никонов

Одним из главных форпостов западной цивилизации становились вновь начавшие расти города. С XI века наступила эпоха великих романских и готических соборов. Признание особого статуса и роли городов было отмечено началом дарования им королевских хартий. Макс Вебер подчеркивал, что «в городах Северной и Центральной Европы возник известный принцип: «городской воздух приносит свободу».^[69] Городами управляли выборные советы из наиболее зажиточных и влиятельных лиц, которые из своей среды, в свою очередь, избирали бургомистра или мэра.

Западноевропейские города были небольшими по размерам и населению, если сравнивать их с Римом времен его империи или с городами Востока. Рим достиг миллионной отметки на рубеже нашей эры, подсчитал профессор из Стэнфорда Иан Моррис. В следующий раз повторить этот показатель в Европе смог Лондон только в XIX веке. После падения Рима крупнейшим городом на планете стал Константинополь — 450 тысяч жителей в 500 году нашей эры, но затем и его население неуклонно сокращалось, достигнув к 700 году 125 тысяч. Вскоре его обойдут Багдад, Каир, а затем испанская Кордоба, которая в 900–1000-е годы под властью арабов была самым населенным городом европейского континента. Но примерно с конца VI века нашей эры и до конца XVII века крупнейшими на Земле были китайские города, последовательно: Сяньян, Кайфен, Гуаньчжоу, #Нанкин и Пекин. Лишь потом Лондон и Стамбул возьмут кратковременный реванш, чтобы в ХХ веке вновь уступить первенство неевропейским городам^[70].

В 1500 году в Европе насчитывалось более пятисот государств, городов-государств, княжеств и герцогств. Городская автономия развилась особенно сильно в тех регионах, где, как следствие борьбы императоров и пап, не существовало централизованной власти, — на территории современной Германии и Италии. Именно там зародились ключевые для будущего европейской цивилизации феномены — университеты, Возрождение, Реформация, а затем и Просвещение.

Однако тогда же европейцы убедились, что… не так уж много знают. Почему? Потому что Крестовые походы и взаимодействие с арабами на юге Италии и в Испании позволили Европе открыть мир византийской и мусульманской науки. На рубеже I–II тысячелетий страны ислама находились на более высоком уровне развития, чем Европа. Когда европейские аристократы во время Крестовых походов прибыли в Святую землю, знатные арабы поражались, насколько они грубы и необразованны. После покорения арабскими воинами Ближнего Востока классические греческие тексты, сохранившиеся и имевшие переводы на арамейский и персидский языки, обрели новую жизнь в умах и творениях исламских мудрецов. Труды Платона и Аристотеля стали частью канона арабского мира, как и достоянием Византии. Полтора века Западная Европа активно переводила на латынь ранее неизвестные ей труды — в испанском Толедо, в Греции, в королевстве обеих Сицилий — с греческого, арабского, арамейского. Запад не только вновь — через полтора тысячелетия — познакомился с основными трудами Аристотеля («Метафизика», «Физика», «О душе»), Платона, неоплатоников, Прокла. Он узнал работы аль-Фараби, Авиценны, Аверроэса и многих других выдающихся исламских ученых и мыслителей. Огромная работа переводчиков была закончена примерно к 1270-м годам, после чего оказалась возможной систематизация науки, классификация человеческих знаний (не всех, китайские и индийские познания, еще более продвинутые, станут известны Европе позже), и особый вклад в это внес Фома Аквинский^[71]. Именно тогда античные Греция и Рим были включены в культурную родословную западной цивилизации, а сами европейцы познакомились с арабскими цифрами (которые вообще-то были изобретены в Индии), с алгеброй и химией.

Европа теперь постигала науку, главным образом, по вновь открытым трудам Аристотеля — по логике, медицине, астрономии и математике, и авторитет их был непререкаем. Кроме этого, в программы университетских курсов входили Библия, труды Августина, кодекс Юстиниана, которые составили основу курсов по богословию и праву.

Эпоха Возрождения началась на рубеже XIII–XIV веков в Италии, и ее исторический смысл заключался в начале секуляризации европейского общества, выхода его за рамки строгой католической догмы. Язык и литература классического Рима вошли в моду, искались и находились античные манускрипты. Брунеллески и Донателло потратили годы на раскопки в римских развалинах, которые раньше не вызывали никакого интереса. В архитектуре, скульптуре, живописи, литературе итальянское Возрождение стало дарить творения, сравнимые с достижениями классической Греции. Доктрина отречения от мирских благ и сосредоточения на молитве уступила место социальной активности и стремлению к успеху. «Изменилось восприятие мира, он виделся не статичным и бесцветным, а ярким, динамичным, скоротечным, переполненным эротической энергией и жаждущим изменений»^[72]. Купцы эпохи Возрождения тратили деньги на произведения искусств и хотели чувствовать себя столь же добродетельными, сколь и их предшественники, жертвовавшие средства церквам и монастырям. Возникла концепция гражданского гуманизма, в котором вместо церкви функцию нравственного ориентира начал выполнять особый настрой мысли и чувства, воспитываемый классической литературой как камертоном благородной традиции республиканства, личного самосознания и самосовершенствования.

В Италии формировались и новые формы хозяйственных и политических отношений. Ломбардия и Тоскана служили теми лабораториями западного мира, где шел удавшийся эксперимент по созданию международного коммерческо-промышленного общества. К концу XV века итальянцы чувствовали себя настолько выше остальных европейцев, что возродили понятие «варвары» для всех народов, обитавших по ту сторону Альп. И остальная Европа чувствовала и признавала это превосходство. Вспомните, более трех четвертей пьес Вильяма Шекспира основано на итальянских сюжетах. А Англия станет наиболее прилежным учеником, который лучше всех усвоит экономические и политические уроки итальянского Возрождения, когда оно умрет в самой Италии. Именно в Англии эта традиция разовьется в концепции ответственности исполнительной власти перед парламентом, то есть — начальной демократии, и индустриализма, то есть — промышленного производства на основе рыночной экономики.

Возрождение было первым вызовом средневековому миру. Вторым стала Реформация XVI века. Она явилось не только атакой на католическую церковь, но и мятежом северных наций против интеллектуального лидерства Италии и господства Ватикана в условиях, когда вокруг и внутри него происходили события, весьма далекие от представлений о христианском благочестии. Набожным немцам и англичанам, платившим немалые деньги в папскую казну, становилось очевидно, что авторитет папства несовместим с беспечной распущенностью Борджиа и Медичи. Исходя из положения Послания Павла к римлянам, где говорилось, что человека спасает вера в Христа, Мартин Лютер пришел к выводу, что не нужно ничего специально предпринимать для обретения спасения, а тем более обращаться за помощью к священникам. Реформация поставила целью перестройку церкви в соответствии с духом и словом Библии и на основе принципов и норм ранних христианских общин — собраний в скромной обстановке, а не в роскошных храмах. Протестанты отвергли церковь как посредника в откровении, истина в Библии, которую каждый человек может толковать по-своему. За четыре десятилетия — с 1520 по 1560 год — новая форма вероисповедания начала укореняться в Северной Европе: во многих германских княжествах, швейцарских кантонах, Нидерландах, Англии, Шотландии, Скандинавии и на части Франции. После полутора столетий кровавых войн протестантизм утвердился как верование половины жителей Западной Европы. Протестантизм вовсе не означал вседозволенность. Напротив, он требовал жесткого соблюдения евангельских канонов. В Женеве, когда ее возглавил Кальвин, за прелюбодеяние, чревоугодие и магию сажали в тюрьму, а критика доктрин кальвинизма каралась смертной казнью. Черная магия, алхимия, знахарство, на которые католицизм закрывал глаза, теперь попали под подозрение. Охота на ведьм и сжигание их на костре было по преимуществу протестантским занятием.