Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс С. Скотт

584

Вероятно, это в особенности характерно для психиатрических учреждений и тюрем для гражданских лиц, где по меньшей мере присутствует идеология, утверждающая, что эти организации функционируют в конечном итоге во благо тех, кто там пребывает. Однако даже здесь контроль не является тотальным, а сопротивление имеет явный характер. См., например, следующие работы: Erving Goffman, Asylums (New York: Anchor Books, Doubleday, 1961) / Гоффман Э. Тотальные институты: очерки о социальной ситуации психически больных пациентов и прочих постояльцев закрытых учреждений. М.: Элементарные формы, 2019 и Jack Henry Abbot, In the Belly of the Beast (New York: Vintage, 1982).

585

Часто отмечается, что такая автономия является не просто дисфункцией контроля, а необходима для самого функционирования того или иного института.

586

Господствующий класс может прилагать усилия для того, чтобы наводнить это социальное пространство шпионами. Эффект их присутствия может заключаться не столько в той информации, которую они доложат, сколько в том, что сам страх перед этими соглядатаями способен нейтрализовать потенциальную сферу автономного дискурса.

587

Таким образом, заметные преимущества для классовой мобилизации имеются в деревне с однородным классовым составом, подчинённой одному землевладельцу, который проживает в каком-нибудь другом месте. Эти преимущества не ограничиваются тем обстоятельством, что все жители такой деревни находятся в более или менее одинаковом материальное положении – помимо этого, у них имеется сфера автономного дискурса, границы которой совпадают с границами самой деревни.

588

Изобретательные психологические эксперименты предоставляют достаточно материалов для вывода, что сопротивление господству заметно возрастает, как только появляется малейшая возможность социальной поддержки такого сопротивления со стороны равных по статусу. См.: Stanley Milgram, Obedience to Authority: An Experimental View (New York: Harper & Row, 1974), 116–121 / Милгрэм С. Подчинение авторитету. Научный взгляд на власть и мораль. М.: Альпина нон-фикшн, 2016.

589

Joan P. Mencher, «On Being an Untouchable in India: A Materialist Perspective», in Beyond the Myths of Culture: Essays in Cultural Materialism, ed. Eric B. Ross (New York: Academic, 1980), 261–294.

590

Genovese, Roll, Jordan, Roll. 58.

591

Gerald W. Mullin, Flight and Rebellion: Slave Resistance in Eighteenth-Century Virginia (New York: Oxford Univ. Press, 1972), 100.

592

В этом рассуждении Скотт пытается найти выход из тупика, в который зашли дискуссии о механизмах смены социально-экономических макроформаций («способов производства») в рамках ортодоксального марксизма к концу 1970-х годов. Серьёзным прорывом в обсуждении этой проблематики, заставившим существенно пересмотреть роль исторического детерминизма (а в какой-то степени и неизбежности) в таких трансформациях, стало появление концепции «капитализма поневоле» Ричарда Лахмана, который продемонстрировал значительную роль цепочек непредвиденных обстоятельств в переходе от феодализма к капитализму. См.: Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М.: Территория будущего, 2009 – прим. пер.

593

Jean-Paul Sartre, Being and Nothingness (London: Methuen, 1957), 434–435, цит. в: Bourdieu, Outline, 74 [В существующем русском переводе трактата Сартра «Бытие и ничто», выполненном В. И. Колядко (М.: Республика, 2004. С. 446), этот фрагмент выглядит так: «Поэтому здесь нужно изменить общее мнение и признать, что не длительность ситуации или страданий, которые она вызывает, является мотивом для понимания другого положения вещей, где будет лучше всем; напротив, начиная с того дня, когда мы смогли постигнуть другое положение вещей, новый свет падает на наши мучения и страдания, и мы решаем, что они невыносимы»].

594

См.: Scott, «Protest and Profanation», 224–242.

595

Имеется в виду несколько месяцев, известных в истории Французской революции как период «Великого страха», когда крестьяне, узнав о взятии Бастилии в Париже, принялись грабить и жечь имущество сеньоров без масштабных репрессивных санкций со стороны властей – прим. пер.

596

Marc Bloch, French Rural History: An Essay on Its Basic Characteristics, trans. Janet Sondheimer (Berkeley: Univ. of California Press, 1970), 169.

597

Norman Cohn, The Pursuit of the Millennium (London: Seecker & Warburg, 1957), 32.

598

Бирманские и индонезийские примеры см. в следующих работах: Е. Sarkisyanz, Buddhist Backgrounds of the Burmese Revolution (The Hague: Martinus Nijhoff, 1965) и Sartono Kartodirdjo, Protest Movements in Rural Java: A Study of Agrarian Unrest in the 19th and Early 20th Centuries (Singapore: Institute of Southeast Asian Studies, 1973).

599

В прошлом немало милленаристских сект встраивались в социальную структуру в виде более или менее оседлых сообществ уездного масштаба, которые стремились либо вести свою жизнь в относительной изоляции от остального общества, либо преобразовывать мир одним лишь собственным примером благочестия и т. д. Мирный исход для таких сект, по-видимому, зависит от отношения к ним государства как минимум в той же степени, что и от её исходных верований.

600

Judith Nagata, The Reflowering of Islam: Modern Religious Radicals and Their Roots (Vancouver: Univ. of British Columbia Press, forthcoming), chaps. 3, 6.

601

A. J. Stockwell, British Policy and Malay Politics during the Malayan Union Experiment, 1945–1948, Malaysian Branch of the Royal. Asiatic Society, Monograph No. 8 (Kuala Lumpur: Art Printing Works, 1979), 151–161.

602

В Малайзии редкий месяц обходится без газетных сообщений о правоохранительном преследовании какого-нибудь религиозного проповедника, обвиняемого в распространении лжеучений. В 1979 году один из таких проповедников, мусульманин из Камбоджи, повёл своих учеников на штурм полицейского участка в штате Паханг.

603

Вера в неуязвимость, порождаемую как магическими средствами, так и с помощью божественного волеизъявления, является стандартной особенностью большинства милленаристских практик. Кроме того, эта вера выступает иллюстрацией последнего – ключевого – элемента отрицания неизбежности. Эффект идеологии милленаризма заключается в отрицании не только конкретного социального порядка как такового, но и той самой силы, которая служит для его поддержания в устойчивом состоянии. Разумеется, добыть неуязвимость на уровне религиозной идеологии и на практике – это, увы, совершенно разные вещи, о чём свидетельствует