Третья исповедь экономического убийцы - Джон М. Перкинс

Я спросил, действительно ли он рассматривает такую возможность.

Он вскинул брови так, что мне тут же стало стыдно за свой вопрос.

– У нас есть Канал. Это намного важнее, чем Арбенс и United Fruit.

Я читал про Гватемалу и понимал, что имеет в виду Торрихос. United Fruit Company можно было назвать политическим эквивалентом Панамского канала. Основанная в конце 1800-х годов, United Fruit вскоре превратилась в одну из самых могущественных сил Центральной Америки. В начале 1950-х годов сторонника прогрессивных реформ Хакобо Арбенса избрали президентом Гватемалы в ходе выборов, признанных во всем Западном полушарии образцом демократии. В то время менее 3% гватемальцев владело 70% земли. Арбенс обещал помочь людям выкарабкаться из голодной нищеты и после своего избрания принялся за масштабную земельную реформу.

– Бедный и средний классы Латинской Америки прославляли Арбенса, – сказал Торрихос. – Что касается меня, он был одним из моих героев. Но мы ждали с замиранием сердца дальнейшего развития событий. Мы знали, что United Fruit против этих мер, поскольку она являлась одним из крупнейших и самых деспотичных землевладельцев в Гватемале. Компании также принадлежали обширные плантации в Колумбии, Коста-Рике, на Кубе, Ямайке, в Никарагуа, Санто-Доминго и здесь, в Панаме. Они не могли позволить Арбенсу обнадежить нас.

Остальное мне было известно: United Fruit запустила масштабную PR-кампанию в Соединенных Штатах, чтобы убедить американскую общественность и Конгресс в том, что Арбенс участвует в русском заговоре, а Гватемала – советский сателлит. В 1954 году ЦРУ организовало государственный переворот. Американские пилоты сбросили бомбы на столицу Гватемалы, и демократически избранный Арбенс был свергнут, заменен на полковника Карлоса Кастильо Армаса, безжалостного диктатора правого толка.

Новое правительство было всем обязано компании United Fruit. В качестве благодарности правительство аннулировало земельную реформу, упразднило налоги на проценты и дивиденды, выплачиваемые иностранным инвесторам, отменило тайное голосование и отправило в тюрьму тысячи недовольных. Каждый, кто осмеливался выступить против Кастильо, подвергался травле и преследованиям. Историки видят корни жестокости и терроризма, процветавших в Гватемале практически до конца столетия, в очевидном союзе между United Fruit, ЦРУ и армией Гватемалы при ее полковнике-диктаторе[36].

– Арбенса убили, – продолжил Торрихос, – как политика и личность. – Он задумался, нахмурившись. – Как ваш народ мог поверить смехотворным заявлениям ЦРУ? Я так легко не сдамся. Местные военные – мои люди. Политическое убийство невозможно. – Он улыбнулся. – ЦРУ самому придется убить меня!

Несколько мгновений мы сидели молча, и каждый думал о своем. Торрихос заговорил первым.

– Вы знаете, кто владеет United Fruit? – спросил он. – Zapata Oil, компания Джорджа Буша, нашего посла в ООН, – сказал я. – Амбициозный человек. – Он подался вперед и добавил шепотом: – А я борюсь с его подельниками из Bechtel.

Это заявление ошарашило меня. Компания Bechtel была самой влиятельной строительной фирмой в мире и часто сотрудничала с MAIN. Относительно панамского генерального плана я предполагал, что они являются одними из основных наших конкурентов.

– Что вы хотите сказать?

– Мы планируем построить новый канал, на уровне моря, без шлюзов. Он подойдет и для более крупных судов. Возможно, японцев заинтересует финансирование.

– Они крупнейшие клиенты Канала.

– Вот именно. Конечно, если они выделят деньги, строительством займутся тоже они.

Меня вдруг осенило.

– Bechtel останется не у дел.

– Крупнейший строительный проект новейшей истории. – Он опять задумался. – В Bechtel полно дружков Никсона, Форда и Буша. (Буш, как посол США в ООН, и Форд, лидер меньшинства палаты представителей и председатель Национального съезда Республиканской партии, были прекрасно известны Торрихосу как политические воротила.) Мне говорили, что семья Бектел дергает за ниточки республиканской партии.

Этот разговор оставил у меня неприятный осадок. Я работал для поддержания системы, которую он так ненавидел, и я был уверен, что он это знает. Моя задача – убедить его взять международные кредиты в обмен на наем американских инженерно-строительных фирм, натолкнулась на непреодолимую стену. Я решил не ходить вокруг да около.

– Генерал, – спросил я, – зачем вы пригласили меня?

Он глянул на свои часы и улыбнулся.

– Да, пора заняться делом. Панаме нужна ваша помощь. Мне нужна ваша помощь.

Я ушам своим не поверил.

– Моя помощь? Что я могу для вас сделать?

– Мы вернем себе Канал. Но этого недостаточно. – Он откинулся на спинку стула. – Мы должны стать примером для остальных. Показать, что мы заботимся о своих бедняках, и чтобы ни у кого не осталось сомнений, что наша решимость завоевать независимость не связана с Россией, Китаем и Кубой. Мы должны доказать всему миру, что Панама – благоразумная страна, что мы выступаем не против Соединенных Штатов, а за права бедных.

Он сказал мне, что хорошо знаком с моей деятельностью и считает, что я – как раз тот человек, который прислушается к нему. Мой опыт работы в Корпусе мира и помощь людям, доведенным до нищеты, владение испанским языком и очевидная любовь к Латинской Америке впечатлили его.

Он положил ногу на ногу.

– Для этого нужно построить экономическую базу, не похожую ни на одну страну в Западном полушарии. Электричество – ключ к успеху, но электричество для самых бедных слоев населения, финансируемое за счет государства. То же самое касается транспортной инфраструктуры и коммуникаций. И особенно сельского хозяйства. Конечно, нам понадобятся деньги – ваши деньги, Всемирного банка и Межамериканского банка развития.

Он снова подался вперед. Его глаза впились в мои.

– Я понимаю, что вашей компании нужно как можно больше работы и обычно она получает ее, раздувая масштабы проектов – широкие автомагистрали, огромные электростанции, глубокие гавани. Но на этот раз все будет по-другому. Дайте мне то, что принесет пользу моему народу, а я обеспечу вам столько работы, сколько пожелаете.

Его предложение оказалось совершенно неожиданным, оно одновременно смутило и воодушевило меня. Это, безусловно, противоречило всему, чему я научился в MAIN. Конечно, он знал, что международная помощь – обман, он просто не мог не знать. Это игра, нацеленная на то, чтобы обогатить его и заковать его страну в долговые кандалы; чтобы Панама была в вечном долгу у Соединенных Штатов и корпоратократии; чтобы навязать Латинской Америке принципы «Предначертания судьбы» и вечное служение Вашингтону и Уолл-стрит. Он наверняка знал, что система основана на предположении о том, что все политики коррумпированы и что его решение не искать личной выгоды будет расценено как угроза, новый вид домино, который запустит цепную реакцию и в итоге разрушит всю систему.

Я