Россия: страна, которая хочет быть другой. Двадцать пять лет – взгляд изнутри - Хайс Кесслер

Би-би-си, ежедневный ритуал, чтобы узнать, что я, собственно, должен испытывать сегодня в Москве. Именно должен испытывать, разумеется, потому что нигде в мире нет такого места, где так мало заметна тревожная ситуация в России, как в самой России. Президентское правление, демократия, парламентская диктатура, импичмент президента. Настоящий россиянин покачает головой, пару раз выругается и продолжит продавать свои банки майонеза, горошка, пачку молока, игрушечный пистолет или поникшие тюльпаны.

Для политиков, будь то правительство или оппозиция, главным, очевидно, была сама власть, а не политика как таковая, не ее сущностное содержание. Примером такого политика можно в некотором роде считать Ельцина. Он позиционировал себя как оплот против возврата коммунизма – роль, которую он фактически сыграл во время провалившегося путча сторонников жесткой линии КГБ в августе 1991 года. Но с течением времени становилось все более и более заметным, что борьба с коммунизмом была для Ельцина прежде всего аргументом в пользу удержания власти. Оппозиционные партии тоже держались за власть чего бы это ни стоило и строили свои кампании, прежде всего, на обвинениях в адрес тех, кто находится у власти, или на совершенно нереалистичных обещаниях реализовать все мечты граждан.

Приведу пример предвыборных обещаний кандидатов на парламентских выборах декабря 1995 года, о которых я писал моему другу в Нидерландах, занятому продвижением демократии на постсоветском пространстве.

В какой демократии ты еще найдешь выборы, в которых участвуют более сорока партий, обещающих практически одно и то же и считающих, что предвыборная программа на самом деле [чушь]. Думаю, что тебе после твоего петербургского опыта это, наверное, объяснять не нужно. Но все же любопытно, что Андрей Белоусов, самовыдвиженец в моем избирательном округе, в своей листовке обещает собственными силами вернуть процветание российской промышленности, полностью искоренить преступность как в городе, так и в стране, позаботиться о том, чтобы Россия снова стала сильной нацией и при этом еще повысить престиж России во всем мире. <…> Но и партии ненамного лучше. Так, например, один из программных пунктов «Партии российских регионов» (ПРР) Юрия Скокова – обеспечить <…> свободную конвертируемость рубля… за границей! <…> Ну, фактически такой маразм не стоит и попытки политического анализа. Хуже всего то, что даже самые серьезные кандидаты на выборах, коммунисты, не имеют основательной программы.

Политика в глазах большинства людей стала выглядеть грязной игрой, преследовавшей любые интересы, кроме интересов избирателей. Неудивительно, что люди массово отворачивались от такой политики.

Уже в октябре 1993 года, когда борьба за власть между Ельциным и коммунистическим и националистическим большинством в парламенте переросла в вооруженное восстание сторонников парламента, подавленное танками, значительная часть населения этим уже почти не интересовалась. В августе 1991 года, во время попытки государственного переворота коммунистов и КГБ, направленного на отстранение Горбачева, мои друзья еще, не отрываясь, следили за событиями по телевидению и радио. Когда Ельцин взял на себя роль защитника Белого дома, некоторые из моих друзей даже поспешили ему на помощь. А в октябре 1993 года, когда Ельцин обстрелял тот же Белый дом из танков, многих из них это уже совсем не занимало. Даша позже рассказывала мне типичную историю из тех дней: они с подругой Машей пошли вечером за бутылкой «Мартини» в магазин на углу, но, немного не дойдя до места, были развернуты милиционером, как оказалось, по причине комендантского часа. Дашу с Машей это очень возмутило. Останкинская телебашня была в осаде, снайперы на крышах стреляли во все, что двигалось, а две двадцатилетние девушки понятия не имели обо всем этом, и даже годы спустя их больше всего волновал испорченный вечер.

Тогда меня это просто рассмешило, но на самом деле я не понимал, как такие важные события могли пройти мимо, когда так много стояло на карте и речь шла о будущем их страны. Но чем дольше я жил в России, тем больше и для меня политика становилась чем-то, что вершилось «наверху», к чему вы ничего не могли ни убавить ни прибавить. Единственное, что политика могла для вас сделать, – это время от времени ставить на вашем пути досадные преграды. Если бы я написал эту главу двадцать пять лет назад, я, наверное, уделил бы гораздо больше внимания политическим взлетам и падениям, кризису после обстрела парламента, переизбранию в 1996 году Ельцина, благодаря использованию административного ресурса и СМИ. Но по прошествии времени мне стали гораздо более очевидны истинные линии раскола в политических процессах России тех лет.

Возрождение

Мы абсолютно в это не верили, но все же немного нервничали в новогоднюю ночь 1999 года. Весь год ходили дикие слухи о том, что в канун 2000 года, когда часы пробьют 00:00, случится что-то ужасное! Для экономии мощности компьютерные системы долгое время работали с двухзначным индикатором года, но что, если «99» внезапно превратится в «00»? Многие годы весь мир упорно трудился, чтобы найти и нейтрализовать этот «баг тысячелетия», но никто не был убежден в том, что это повсюду удалось. В особенности серьезной угрозой безопасности считались более старые системы, а таких в России, разумеется, было более чем достаточно. Одна наша знакомая в Италии, родом из Эстонии, не будучи большим любителем России и узнав, что мы собираемся отпраздновать новое тысячелетие в Москве, до безумия пугала нас ядерными ракетами: вдруг их не успели проверить на предмет «багов».

Армагеддон так и не наступил, но в тот Новый год нам припасли совсем другой фейерверк. Незадолго до полуночи президент Ельцин выступил перед народом по телевидению и, ко всеобщему ужасу, объявил о своей отставке. Никто не ожидал такого поворота событий. Это было эмоциональное выступление. Своим рычащим голосом он попросил прощения. Его речь впечатлила всех. И хотя за десять лет пребывания у власти он растерял доверие и теперь его подозревали в лицемерии, никто не решался высказывать это вслух, настолько искренним выглядело сейчас его сожаление о том, чего он не смог достичь.

Ельцин немедленно ушел в отставку и передал власть премьер-министру, ставшему исполняющим обязанности президента в ожидании новых выборов. Этим премьер-министром был Владимир Путин. Уже вскоре стало ясно, что мы имели дело с тщательно подготовленной передачей власти. В обмен на обещание не возбуждать судебного преследования за то, что произошло в период пребывания на посту, Ельцин отказался от власти в пользу сил, давших наиболее твердые гарантии для сохранения его иммунитета.

Путин был не только премьер-министром, но и, прежде всего, бывшим главой ФСБ, преемника КГБ: он начал свою карьеру в Ленинграде,