Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

В ноябре 1773 года Екатерина назначила главнокомандующим по подавлению Пугачевского восстания генерала Александра Ильича Бибикова. Ему поручено было также ведение следственных дел о сообщниках Пугачева[266].

Державин убедил генерала включить его в следственную комиссию. Для Гавриила Романовича, не имеющего юридического образования, это было и правовое обучение, и юридическая практика одновременно. Конечно, своеобразная, но тем не менее.

Державин расследовал предательство, грабежи, убийства, готовил речи для призыва в ополчение против самозванца, носился по городам с тайными приказами и сам по необходимости принимал участие в подавлении бунта, составлял списки участвующих в мятеже, вел учет наиболее пострадавших от бунта, иногда его отряды исполняли наказания (от розог до смертной казни). Несколько раз чуть не погиб.

После разгрома пугачевских войск Державин возглавлял одну из групп по его поимке, однако самозванца во время окружения сдали его ближайшие соратники. В Симбирске Гавриилу Романовичу, приехавшему на доклад к главнокомандующему Петру Ивановичу Панину, показали пленного Пугачева. Вот каким его описывает Державин: «Лицом он был кругловат, волосы и борода окомелком, черные, склоченные; росту среднего, глаза большие, черные на соловом глазуре, как на бельмах. От роду 35 или 40 лет»[267].

После подавления бунта Панин по молчаливому согласию свыше (а может быть, просто по согласию) приказал «пересечь жестоко всех крестьян», прикосновенных к бунту: «У пахарей, не годных в военную службу, на всегдашнюю память их преступления урезать у одного уха». Но и этого мало: от каждых 300 крестьян бунтовавших губерний (не бунтовавших крестьян, а бунтовавших губерний. – П. К.) один был по приказанию Панина повешен, а тела казненных было велено положить «по всем проезжим дорогам»"[268]. Конечно же, все это было без суда и следствия. Гавриил Романович в этом участие не принимал: одно дело – война, другое дело – террор.

После проведения казней и наказаний основных участников восстания Екатерина II с целью искоренения памяти о событиях, связанных с пугачевским движением и выставлявших ее правление не в лучшем свете в Европе, в первую очередь издала указы о переименовании всех мест, связанных с восстанием. Так, станица Зимовейская на Дону, где родился Пугачев, была переименована в Потемкинскую, а сам дом, где родился Пугачев, было велено сжечь. Река Яик была переименована в Урал, Яицкое войско – в Уральское казачье войско, Яицкий городок – в Уральск, Верхне-Яицкая пристань – в Верхнеуральск. Имя Пугачева предавалось в церквях анафеме наряду со Стенькой Разиным. Для описания событий возможно было использование лишь таких слов, как «известное народное замешательство» и т. п. В советские годы память о Е. Пугачеве и его сподвижниках, наоборот, была увековечена. В России и на Украине есть улицы Пугачева, в столице Республики Мордовия, Саранске, Е. Пугачеву установлен памятник и т. д.

После военных действий, разрушения, крови, интриг для Державина наконец-то открылась возможность творчества, и с 1775 года Гавриил Романович написал большое количество поэтических произведений.

Согласно господствовавшим тогда правилам стихосложения, Державин по преимуществу писал в стиле М. В. Ломоносова. Писать стихи он начал еще в годы солдатской службы, но широкой читательской публике стал известен гораздо позже, после публикации в 1783 году оды «Фелица». Автору тогда было 40 лет.

Его оды, будучи общепризнанными вершинами русского классицизма, отмечены яркой индивидуальностью. Державин, в частности, осуществил как бы «опрощение» высокого слога, приспособляя его к нормам разговорного языка, в то время как в поэзии классицистов просторечная лексика употреблялась только в «низких» жанрах – в басне, эпиграмме, сатире. Как писал Николай Васильевич Гоголь, «слог у него так крупен, как ни у кого из наших поэтов, разъяв анатомическим ножом, увидишь, что это происходит от необыкновенного соединения самых высоких слов с самыми низкими и простыми»[269].

1 января 1777 года Державин получает звание гвардии капитан-поручика. Между тем на службе было все непросто: это и долги, и, что больше всего задевало Гавриила Романовича, интриги, и то, что вместо награды за пугачевскую кампанию его после 15 лет военной службы «указом от 15 февраля 1777 года выпустили не в армию, а в статскую службу. Он получил чин коллежского советника и три сотни душ в Белорусской губернии»[270].

В августе 1777 года Державин был направлен в Департамент государственных доходов сената, под начало Александра Алексеевича Вяземского.

18 апреля 1778 года Гавриил Романович женился на Екатерине Яковлевне Бастидон, дочери бывшего камердинера Петра III и Матрены Дмитриевны (девичья фамилия неизвестна) – кормилицы великого князя Павла Петровича, впоследствии императора Павла I.

К началу 1780-х годов служба и поэзия сделали Державина влиятельным царедворцем. Он благоговел перед императрицей, и «после того, как существующее законодательство с высоты трона было объявлено несовершенным и не ограждающим народа от произвола и кривотолка; после того, как отсутствие законности было признано первым злом русской жизни; после того, как законопослушание было названо основной добродетелью не только подданного, но и монарха, у Державина, можно сказать, открылись глаза. Простое слово „закон“ в русском тогдашнем воздухе прозвучало как откровение. Для Державина оно сделалось источником самых высоких и чистых чувств, предметом сердечного умиления. Закон стал как бы новой религией, в его поэзии слово „закон“, как Бог, стало окружено любовью и страхом»[271].

Державин не может сидеть в столице, и в 1784 году императрица назначает его губернатором в Олонецкую губернию (сегодня это части Ленинградской и Вологодской областей и Республики Карелия) со столицей в Петрозаводске, где он проработал менее года, пытаясь навести элементарный порядок с закупками, подрядами, но в основном занимаясь укрощением склок между людьми, наделенными властью.

В марте 1786 года Екатерина II назначает Державина тамбовским губернатором. В этой должности он прослужил до 1788 года. Гавриил Романович, уже опытный губернатор, привез с собой, как сейчас говорят, свою команду. Вместе они принялись вникать в губернские проблемы, решать местные и государственные дела.

В Тамбове стали проводиться дворянские собрания, появилось народное училище и даже театр. Державин выписал в Тамбов механиков для заведения разных сельских машин, мельниц и пр.[272] Гавриил Романович добился порядка в делах, связанных с казной, но, постоянно требуя соблюдения законности, тем самым нажил себе врагов, у которых, как, впрочем, и у него самого, были большие покровители. В итоге он при разных разбирательствах, в том числе судебных, ушел в отставку, хотя суд был на его стороне.

В бытность губернатором Державин практически ничего поэтического не писал. Теперь ему представилась такая возможность. Часто (в итоге) самые важные дела и выдающиеся достижения осуществляются в перерывах между суетой, в данном случае – государевой службы.

В это время Гавриил Романович расширяет свой круг знакомых: Н. М. Карамзин, А. В. Суворов, И. И. Дмитриев и др.

В декабре 1791 года императрица (правившая