Политические сочинения. Том IV. Политические опыты - Герберт Спенсер

действительности. Образцы, рассылаемые ими своим покупателям, выдают часто за первый сорт то, что на самом деле второго сорта. Странствующие агенты должны переносить с места на место эти лживые наметки, и, если розничный торговец не обладает достаточной проницательностью или большим знанием дела, он в большей или меньшей степени подвергается обману. Иногда никакое умение не может его спасти. Существуют такие виды обмана, которые мало-помалу утвердились в качестве торговых обычаев, которым розничный торговец вынужден подчиняться. При покупке сахара, например, его обманывают как в качестве, так и в весе. История этого мошенничества такова. Первоначально торговец скидывал на тару с каждой бочки сахара 14 % с веса брутто. Действительный вес дерева, из которого делались бочки, равнялся тогда приблизительно 12 % от веса брутто. Таким образом покупатель получал 2 % барыша. Постепенно бочки стали делаться толще и тяжелее, так что в настоящее время первоначальные 12 % возросли до 17 % веса брутто, а так как 14 %-ная скидка все еще продолжает быть в силе, то в результате получается то, что розничный торговец теряет 3 %, которыми он оплачивает дерево вместо сахара. Что касается качества товара, то здесь обман построен на обычае давать пробу из самой лучшей части бочки. Во время своего путешествия с острова Ямайки или с другого места сахар подвергается некоторой усушке; патока, в большем или меньшем количестве, всегда присутствующая в сахаре, просачивается из верхней части бочки в нижнюю, и эта нижняя часть, известная в технике под названием «подошва», foots, окрашивается в более темный цвет и представляет более низкую ценность. Количество такого сахара, заключающееся в бочке, значительно колеблется; и потому розничному торговцу, получившему фальшивую пробу, остается угадать, каково будет это количество, и он часто, к ущербу для себя, предполагает его менее действительных его размеров. Нам остается еще упомянуть о другом, более тонком, виде обмана, который заключается в том, что сахарозаводчики помещают влажный сахарный песок в высушенные бочки. В течение того промежутка времени, который предшествует открытию бочки розничным торговцем, высушенное дерево впитывает в себя избыток влаги, заключающийся в сахаре, отчего последний выигрывает в качестве. Если же торговец вздумает жаловаться на то, что вес бочки превосходит положенную тару, он получит в ответ: «Пришлите бочку, она будет, согласно торговым обычаям, высушена и взвешена».

<…>

Не останавливаясь долго на других видах мошенничества, из которых вышеописанные являются, может быть, наихудшими, мы укажем здесь на другой пункт в действиях торговых домов – составление торговых циркуляров. Многие торговые дома по заведенному обычаю рассылают своим покупателям периодические отчеты о совершенных ими сделках, настоящем положении и видах на будущее. Служа им взаимно в качестве чеков, эти документы не могут вследствие этого уклоняться слишком далеко от истины, но все же вряд ли возможно ожидать от них полной добросовестности. Лица, от которых они исходят, заинтересованные в большинстве случаев в ценах на упоминаемые в их циркулярах товары, при составлении этих отчетов находятся под давлением своих интересов, что отражается на их видах на будущее. Дальновидные розничные торговцы не упускают этого из виду. Крупный провинциальный бакалейщик, прекрасно знающий свое дело, сказал нам: «У меня правило – бросать торговые циркуляры в огонь». И что такая оценка их достоверности не безосновательна, мы догадываемся из замечаний торговцев, работающих в других отраслях торговли. От двух кожевенных торговцев, одного лондонского и другого из провинции, мы слышали ту же самую жалобу на недостоверность циркуляров, рассылаемых торговыми домами, принадлежащими к той же отрасли торговли. Не то чтобы эти циркуляры заключали прямо ложные сведения, но, упуская некоторые факты, которые должны бы фигурировать в них, они вызывают неверное представление.

Приступая теперь к оценке нравственности фабрикантов, мы ограничимся исключительно одним только классом их, а именно фабрикантами шелковых изделий. В интересах систематического изложения фактов мы считаем наиболее целесообразным проследить за различными перипетиями, переживаемыми шелком от первого появления его в Англии вплоть до того момента, когда он является готовым к услугам потребителя.

Связки сырого шелка, привезенного из-за моря (нередко взвешенного к ущербу покупателя вместе с сором, камешками, китайской медной монетой и т. п.), распределяются посредством аукциона. Покупки происходят через посредство «присяжных маклеров» (sworn brokers), и постановление требует, чтобы последние ограничивались исключительно своею ролью в качестве агентов. Между тем, как нам передавал один из фабрикантов шелка, они сами сплошь и рядом спекулируют на шелке, непосредственно или через подставных лиц, и, будучи лично заинтересованы в ценах, прибегают по своей должности маклера к мошенничеству. Мы передаем это, впрочем, только как ходячее мнение, за достоверность которого не ручаемся.

Купленный таким образом шелк лондонский негоциант отсылает в фабричные округа для «трощения», т. е. для приготовления нитки, годной для пряжи. В установившейся форме сделки между торговцем шелком и тростильщиком шелка мы имеем странный прием организованного и признанного обеими сторонами обмана, выросшего, очевидно, как противодействие предшествовавшему обману. Трощение шелка неизбежно сопровождается некоторой потерей его вследствие присутствия узлов, рваных концов и слишком слабых нитей. Размер этой потери колеблется, в зависимости от сорта шелка, от 3 до 20 %, в среднем он равняется 5 %. При такой изменчивости процента потери понятно, что недобросовестный тростильщик при отсутствии контроля может скрыть некоторое количество шелка, ссылаясь на то, что значительная потеря в весе вызвана условиями трощения. Отсюда возникла система «работы за свой счет» (working on cost), как ее называют, в силу которой тростильщик обязан возвратить торговцу то же самое по весу количество шелка, которое он от него получил; значение вышеупомянутого термина, очевидно, выражает то, что, какова бы ни была потеря, она идет на счет тростильщика. Но так как тростить шелк без всякой потери невозможно – по крайней мере 3 %, а обыкновенно и 5 %, – это условие неизбежно влечет за собой обман, если только можно называть этим именем действие, молчаливо признанное всеми участвующими в деле лицами. Шелк взвешивается, и то, что утрачено при трощении, должно быть возмещено каким-нибудь посторонним веществом. Значительную роль играет при этом мыло. В небольших количествах оно необходимо употребляется для удобства наматывания нитей, и это количество охотно увеличивается. Для этой же цели употребляется и сахар. Тем или другим путем нити пропитываются посторонним веществом в количестве, достаточном для возмещения потери в весе. Такова система, которой обязательно должны подчиняться все тростильщики, и многие широко практикуют ее, маскируя этим свою небрежность или что-нибудь похуже.

Следующая фаза, проходимая шелком, есть окраска. И тут опять обман стал хроническим и обычным явлением. В прежнее время, как мы слышали от одного фабриканта, собственника ленточной фабрики, главным способом обмана было взвешивание шелка