Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

Точкой отсчета золотого века культуры и его составной части – права – в Российской империи можно считать начало XIX в.: восхождение на престол Александра I, затем Отечественная война, которая мобилизовала дух самых разных людей, разных сословий и состояний.

К началу XIX в. в Российской империи основным законом было Соборное уложение Алексея Михайловича 1649 г., которому к этому времени было более 150 лет, и действовало оно не потому, что это был замечательный и универсальный на века документ, а потому, что все принятые позже указы были на злобу дня, в связи с конкретной ситуацией, наплевательским отношением к «вчера» и «завтра». Этим грешили и великие Пётр и Екатерина, что уж говорить о других, невеликих государях и государынях. Право как система деятельности в России отсутствовало и потому, что правовой науки не было, а юридическое образование находилось в самом зачатке. А это и есть те зерна, из которых вырастает древо системы правовой деятельности.

Акты принимались и отменялись, нагромождение возрастало, периодически производились попытки почистить и систематизировать законодательство, создавались комиссии по подготовке законов и даже уложения. В итоге законодательный мусор и даже пыль завалили все государство российское. В этой неразберихе успешно действовал только произвол, восполняя пробелы в регулировании экономики, государственном управлении, не говоря уже о правах подданных, основная часть которых могла покупаться и продаваться.

Необходимо было, убирая старое, отжившее нормативное барахло, строить новые конструкции, способные вдохнуть свежий воздух в жизнь Российской империи.

Пролог

Раннее средневековое общество в Европе было по своей природе почти неподвижным: нововведения представлялись чудовищным грехом, поскольку подвергали опасности экономическое, социальное и духовное равновесие. Труд обеспечивал собственное выживание и иногда поддержку тех бедняков, которые неспособны сами позаботиться о себе[364]. Рост производства и конкуренция вольно и невольно сдерживались цеховыми организациями.

Однако все это благолепие было разрушено самой церковью, затеявшей крестовые походы, которые стали стимулом ускорения товарообмена и обмена интеллектуальными достижениями благодаря открытию новых торговых путей и богатств Востока.

Новые рынки и идеи, рост городов, свободная циркуляция денег и кредитных инструментов подготовили почву для эпохи Ренессанса (XV–XVI вв.) и Реформации (XVI – середина XVII в.). Экономический рост привел к возникновению значительного слоя людей, лишенных необходимости тяжелым каждодневным трудом обеспечивать всего лишь собственное пропитание. Имея некоторый избыток жизненно важных ресурсов, они стали обустраивать свой комфортный, в их понимании, мир, стараясь отрешиться от страстей, бушевавших в политической и идеологической (религиозной) сферах.

Так появилось мещанство. Мещане, как правило, занимались мелкой торговлей, ремеслом, служили приказчиками, поступали в услужение.

Это слово имеет множество коннотаций, в основном негативного оттенка. Например, в Российской империи мещанством также называлось городское податное сословие, ставшее к концу XIX в. вторым по численности после крестьянства. В Европе в целом мещане – это сословие с очень неопределенными границами, которое возникло в процессе урбанизации. В культурном выражении этот социальный массовый слой воплощает стадии адаптации крестьянского традиционализма к городской культуре.

С 1840-х гг. в России понятие «мещане» стало употребляться в переносном смысле – люди с мелкими интересами, ограниченным кругозором, «сплоченная посредственность» (А. И. Герцен)[365].

В советское время, когда сословия были отменены, под этим словом понимался определенный психотип людей, страдающих, как тогда говорили, вещизмом[366], а буржуа и бюргеры изображались капиталистами, эксплуатирующими рабочий класс.

Однако мещанство – это и вполне определенное мировоззрение, набор особых ценностей. Лучше всего об этом сказал Герман Гессе: «[Мещанин] пытается осесть посередине между крайностями, в умеренной и здоровой зоне, без яростных бурь и гроз… он добивается сохранности, получает вместо одержимости Богом спокойную совесть, вместо наслаждения – удовольствие, вместо свободы – удобство, вместо смертельного зноя – приятную температуру… Потому-то он и поставил на место власти большинство, на место силы – закон, а на место ответственности – процедуру голосования»[367].

Именно из мещанской культуры выросло то, что сегодня называется средним классом и обществом потребления.

Новые культурные ценности акцентировали внимание на человеке, его работе, получении прибыли и выгоды. Инициатор Реформации Мартин Лютер развил идею призвания в жизни, которая установлена Богом. Эта идея развенчала католические концепции жизни по средствам и монашеского аскетизма, мотивируя человека выполнить обязательства, наложенные на него в этом мире высшими силами. Активная часть горожан руководствовалась идеями Лютера, отстаивала свои права, в том числе с помощью городских восстаний.

Вместе с тем в массе своей мещане отнюдь не были просвещенными людьми, не проявляли никакой политической активности и совершенно не интересовались культурой.

Над ними не преминул надсмеяться Мольер («Сорок с лишком лет говорю прозой – и невдомек!») в своей пьесе «Мещанин во дворянстве» (Le Bourgeois gentilhomme)[368]. Но в подавляющем большинстве других пьес он издевался над аристократами и клерикалами, над их ханжеством и фанатизмом.

Эпоха Просвещения (конец XVII – начало XIX в.) поколебала авторитет аристократии и влияние церкви на социальную, научную и культурную жизнь. Важнейшим аспектом интеллектуального движения Просвещения была популяризация знания, обращение к разуму как к единственному критерию познания человека и общества. Новое дыхание обрели идеи равенства, справедливости, прав человека, законности, понятия о республиканском правлении с согласия управляемых. Просвещение оказало большое влияние на последовавшие изменения в этике и социальной жизни Европы и Америки, борьбу за национальную независимость американских колоний европейских стран, отмену рабства, провозглашение прав человека.

Идеи Просвещения подорвали в глазах общества легитимность власти[369], основанную на традициях и харизме лидера. Вместо них все большую значимость приобретает легалистский тип легитимности, основанный на вере в формальные правила и процедуры, на основании которых отдаются приказания.

Иначе говоря, институты государства обладают властью потому, что граждане верят, что они были учреждены и функционируют на основании справедливых правил и процедур, установленных законом. А закон был принят по правильной процедуре парламентом, избранным народом в соответствии с общепризнанной процедурой выборов.

Такая концепция власти была выдвинута еще Дж. Локком: «…кто будет судьей, если принц или законодательный орган противоречат истине? На этот вопрос я отвечаю: народ должен быть судьей»[370].

Если отрешиться от пресловутого классового подхода, то так называемые буржуазные революции, случившиеся в XIX в. в Западной Европе, можно было бы назвать мещанскими, а еще лучше – городскими, поскольку их движущей силой и бенефициарами стали не только крупная буржуазия, но и остальные горожане (мелкие городские ремесленники, торговцы, домовладельцы, клерки, люди свободных профессий, образованная часть населения, высокооплачиваемые работники, в том числе и пролетарии, и