Политические сочинения. Том V. Этика общественной жизни - Герберт Спенсер

После этого мы рассмотрим те виды действий, которые являются единственными, входящими в обычное понятие благотворительности, но которые мы обозначаем здесь под именем «положительной благотворительности». Под эту рубрику подходят все те действия, которые предполагают принесение в жертву чего-либо, принадлежащего человеку или могущего ему принадлежать, в пользу другого или других; это может быть или принесение в жертву силы, которая иначе могла бы быть сбережена, или принесение в жертву продуктов, полученных человеком от его деятельности, или продуктов, которые он ожидает получить от усилий, затраченных в прошлом. Во всех этих случаях происходит непосредственная потеря удовольствия или средств к его достижению, хотя эта потеря и может вознаграждаться непосредственным или более отдаленным образом удовольствием по симпатии.

Прибавим, для дополнения этих предварительных замечаний, что обе эти группы подлежат еще одной, перекрестной классификации. Наиболее видимые, хотя и не самые обычные виды благотворительных действий, как положительных, так и отрицательных, это те, которые проявляются по отношению к лицам, стоящим ниже нас, или несчастным, или соединяющим в себе и то и другое. Но есть другие благотворительные действия, обыкновенно мелкие, но очень многочисленные, которые ведут к благу людей, не стоящих ниже нас и не несчастных, – действия, которые увеличивают наслаждения окружающих и повышают уровень общего счастья.

Говоря об этих делениях и подразделениях благотворительности в указанном здесь порядке, мы будем рассматривать три категории их последствий: 1) их обратное действие на благотворителя, на его близких и на всех тех, кто имеет на него права; 2) ближайшие последствия их для того, кто пользуется благотворительностью, в смысле увеличения его удовольствия или уменьшения его страдания, и отдаленные последствия для него, в смысле того или иного изменения его характера, и 3) последствия для общества в целом, в смысле влияния на его прочность, на его благосостояние, как ближайшее, так и более отдаленное.

II

Ограничения свободы конкуренции

§ 395. Помимо тех пределов, которые ставятся действиям личностей функциями государства, люди должны ставить себе сами еще и другие пределы, требуемые чувством симпатии к своим борющимся согражданам. Жизненная борьба, ведущаяся посредством конкуренции даже в границах, определенных законом, может отличаться такой же безжалостностью, как и жизненная борьба, прибегающая к силе, и каждый гражданин, хотя на него не должно возлагаться в этом отношении никаких внешних ограничений, должен, однако, сам внутренне ограничивать себя.

Среди людей, соперничающих друг с другом на одном и том же поприще, должно всегда встречаться известное число более способных и большинство – менее способных. Строгая справедливость позволяет более способным извлекать из своих способностей все возможные выгоды; если же помимо своего собственного содержания они должны еще содержать свою семью и удовлетворять разным другим требованиям, то санкции строгой справедливости здесь достаточно. Обыкновенно общество извлекает непосредственную выгоду из развития этих высших способностей; кроме того, деятельно поощряя лучших из таких членов и их потомства, оно обеспечивает себе выгоды и в будущем.

В этих случаях – а именно такие случаи представляет нам огромное большинство современного общества, состоящее главным образом из физических работников, – справедливость должна лишь в незначительной мере смягчаться благотворительностью.

§ 396. Множество рабочих в наше время отрицают это положение и утверждают противное. Среди тред-юнионистов и социалистов, как вожаков, так и рядовых, господствует теперь убеждение – и при этом всякое другое убеждение с негодованием отвергается, – что каждый отдельный рабочий не имеет права налагать своей конкуренцией каких бы то ни было стеснений на своего собрата. Человек, который берется работать поштучно за более низкую плату, или другой, и которому удается благодаря долгой и усидчивой работе получить сумму, почти вдвое большую той, которую он получил бы как поденную плату, подвергается осуждению как человек «беспринципный»! В наше время считается, что он не имеет права извлекать выгоду из своих больших способностей и большей энергии, даже если его побуждает к этому ответственность, связанная с большой семьей, и желание хорошо воспитать своих детей: вот до какой степени извратили наши «передовые» люди старые понятия о долге и о заслугах.

Их аргумент, очевидно, заключается в том, что человек, который таким образом «превосходит» своих собратьев-рабочих и зарабатывает больше, чем они, уменьшает соответственно спрос на труд тех, которые иначе нашли бы себе работу; кроме того, они говорят, что, исполняя данную работу с меньшими затратами для хозяина, он понижает уровень заработной платы, а с точки зрения этих неоэкономистов, ставших в настоящее время такими крикливыми, и то и другое составляет абсолютное зло.

Как почти все мыслители, занимающиеся социальными и политическими вопросами, они имеют при этом в виду исключительно ближайший результат. Они обращают внимание только на работу и заработную плату, не заботясь ни о количестве продуктов, ни о связанной с этим цене их, ни о благе потребителей. Рабочие и ремесленники рассматриваются ими исключительно как заинтересованные в получении высокой платы и никогда не считаются заинтересованными в приобретении дешевых товаров; они, по-видимому, не имеют понятия о том, что выигрыш на первом может повести к потере на втором. Распространяясь о тяжелом положении тех, кого более дешевая поштучная работа лишает более дорогой поденной работы, они игнорируют как посторонний тот факт, что предмет, производство которого сопряжено с меньшими издержками, может продаваться по более низкой цене и что все ремесленники и рабочие получают от этого соответственную выгоду в качестве потребителей. Они забывают, кроме того, что рабочие, потерявшие таким образом работу, через некоторое время становятся полезными в других отраслях производства, отчего общество как целое, включающее в себя всех других рабочих, выигрывает.

В сущности, мы имеем здесь лишь новую форму старого протеста против машин, на которые люди, непосредственно затронутые ими, жаловались, что машины лишают их средств к существованию. Как в человеческой машине, так и в машине, сделанной из дерева и железа, всякое усовершенствование ведет к экономии и делает ненужным тот труд, который требовался раньше; если же мы порицаем то изменение, которое производит в человеческой машине поштучная работа и получение большего заработка благодаря усиленному труду, вследствие того что этим вытесняется труд других, то точно так же следует порицать и всякое приложение машин, которое служило с самого начала для облегчения производства. Нужно назвать беспринципным того, кто заменил заступ плугом, прялку – прядильной машиной, кто ввел в употребление паровые насосы вместо ручных, благодаря кому локомотивы железных дорог обогнали едущих по дороге лошадей. Будем ли