Государство и право. Как развивалась наша страна с IX до XX века - Павел Владимирович Крашенинников

свои земли в постоянное наследственное пользование на однажды установленных условиях. Зато помещик освобождался от лежавших на нем обязанностей по владению крепостными, ответственности за их подати, обязанности кормить крестьян в неурожайные годы, ходатайствовать за них в судах и т. д.[547] Таким образом возник институт натуральной ренты, который в какой-то мере предоставил крестьянам ряд базовых прав.

В качестве темы своей пробной лекции в Главном педагогическом институте в январе 1845 г. Мейер выбрал тему «Гражданские отношения обязанных крестьян». Он чутко уловил, что происходящие изменения в положении крепостных крестьян ведут к значительному расширению их имущественных прав, что приводит к возрастанию роли частного права, а значит к тектоническим изменениям в российском обществе. И это должно найти отражение в правовых актах. Молодой исследователь не был пророком, он чувствовал логику происходящих процессов и предлагал с помощью права эти процессы поддерживать.

Его лекция прошла успешно, и он был направлен в Казань, в Императорский университет, где и стал тем самым Дмитрием Ивановичем Мейером, которого сегодня знает весь научный юридический мир. Сначала он был преподавателем, профессором, а затем и деканом юридического факультета знаменитого и по сегодняшний день Казанского университета.

С первых же шагов на преподавательском поприще обнаружился особенный склад мышления Дмитрия Ивановича: его метод преподавания был совершенно иным по сравнению с доминировавшим тогда способом подачи материала профессорами-юристами. Отлично подготовленный молодой преподаватель видел гражданское право в качестве стройного, логически выстроенного предмета, в то время как студентов заставляли просто заучивать текст Свода законов. Вновь прибывшему «исправляющему должность адъюнкта» по кафедре гражданских законов пришлось начинать с приема экзаменов у студентов, уже прослушавших курс гражданского законодательства. По воспоминаниям одного из них, «Мейер после первых же ответов догадался о методе преподавания и потому старался испытывать студентов не в том, что они заучили ко дню экзамена, но степень понимания и развития мышления в своих будущих слушателях. Это и казалось неопытным юношам в профессоре придирчивостью и желанием сбивать». В итоге большинство студентов получили неудовлетворительные оценки. Им было предложено прослушать этот курс заново[548].

Методика чтения лекций, принятия экзаменов и общения со студентами молодого преподавателя была настолько необычной для того времени, что сначала испугала студентов и его коллег, но впоследствии сблизила их с Дмитрием Ивановичем до дружеских отношений. «Садясь на кафедру, он удивительно спокойно излагал свой предмет, изложение было столь цельное, законченное и отделанное с внешней стороны, что записывать становилось не только возможно, но и легко. По уверению позднейших его слушателей, стоило надлежащим образом записать его лекцию, и она оказывалась готовой хоть для печати; наилучшие в литературном смысле места впоследствии изданного курса его суть те, в которых удалось слово в слово записать изложенное с кафедры, – никакой литературной обработки не требовалось»[549]. Студенты узнали «такое гражданское право, о котором еще дотоле не имели понятия, тем более что в наивном убеждении им и не представлялась эта наука иначе, как смесью разных статей, подведенных под известные отделы»[550], – писал студент Дмитрия Ивановича, впоследствии известный историк и академик Императорской академии наук, профессор П. П. Пекарский[551].

«Это был профессор нового типа: как говорят, талантливый и тонкий юрист, он был также очень образованный человек, и на его лекции студенты шли толпами, между прочим, и из других факультетов: изложение своей науки он соединял с объяснениями, взятыми из современной европейской и русской жизни и литературы, его юридическое учение было вместе учение нравственное»[552], – вспоминал А. Н. Пыпин, историк литературы, выпускник словесного факультета Казанского университета.

Студенты переписывали лекции Мейера друг у друга, а самые отважные обратились к нему «с просьбою дать им свои рукописи». Однако Мейер им отказал, заметив, что можно обращаться к нему лично и «он будет снимать все недоумения»[553]. По-видимому, будучи незаурядным педагогом, Дмитрий Иванович хорошо понимал, что одно дело – прочитать и выучить материал, а совсем другое – послушать, понять и записать своими словами. Однако вследствие такого подхода оригинальный текст лекций по гражданскому законодательству не сохранился.

Удивительная жизнь лекций по гражданскому праву, прочитанных Мейером в Казанском университете, для большого круга интересующихся началась после смерти Дмитрия Ивановича, когда один из благодарных учеников, А. И. Вицын[554], издал курс лекций по гражданскому праву в виде учебника. Впоследствии дело продолжили российский юрист А. Х. Гольмстен[555] и другие правоведы[556].

Габриэль Феликсович Шершеневич, выпускник и профессор Казанского университета, писал в 1893 г. в «Науке гражданского права»: «„Русское гражданское право“ профессора Мейера представляет собою произведение, которым русская наука имеет полное основание гордиться. Мейер первый дал полное систематическое изложение русского гражданского права с объяснением, толкованием, обнаруживающим замечательную тонкость анализа, столь ценную в цивилисте. Обширное знакомство с римским правом и западною наукой дали возможность автору осветить научным светом русский юридический быт. При изложении каждого института автор не довольствуется исследованием юридической, формальной стороны, но обращается к общественным условиям его существования, дает бытовые оправдания»[557].

Отцом русского гражданского права Мейера назвал профессор римского права Юрьевского университета Василий Михайлович Нечаев (1860–1935). Также он говорил, что Дмитрий Иванович – выдающийся юрист практического направления, неизбежно влиявший на труды по гражданскому праву того времени[558]. Нам представляется, что и в наше время эти работы вызывают несомненный не только исторический, но и теоретический, и даже практический интерес.

Деятельность Дмитрия Ивановича как педагога-новатора одними лекциями по гражданскому праву, представленными в том числе знаменитым учебником, не исчерпывалась. Он стремился передать студентам не только стройную систему знаний, но и само мировоззрение, вне которого частное право остается мертвой наукой. Как писал Г. Ф. Шершеневич, «студенты Казанского университета выносили из его лекций такую массу знаний, какой не получали в ту эпоху нигде слушатели. Кроме обширного материала, расположенного в строго научной системе, лекции Мейера были проникнуты тем гуманным характером, тою смелостью чувства, которые должны были увлекательным образом действовать на учеников. Когда в 40-х годах с кафедры раздается голос протеста против крепостничества, чиновничьего взяточничества, против различия в правах по сословиям и вероисповеданиям, приходится заключить, что профессор обладал значительным гражданским мужеством. Смелое слово учителя не оставалось без влияния на учеников: известен случай, когда один из учеников Мейера отказался от выгодной покупки крепостных именно под влиянием впечатления, вынесенного из университета»[559].

Этим и объясняется то повышенное внимание, которое Дмитрий Иванович уделял умению студентов использовать полученные теоретические знания в правовой практике или, как тогда говорили, в юридическом быту. С этой целью он выступил инициатором