Фортуна Флетчера - Джон Дрейк

Фортуна Флетчера

Джон Дрейк

ВСТУПЛЕНИЕ

В 2012 году я приобрел на аукционе собрание томов в кожаных переплетах, представлявших собой мемуары небезызвестного Джейкоба Флетчера (1775–1875), а вместе с ними — «Архив Флетчера»: несколько больших коробок с письмами, бумагами, гравюрами, газетными вырезками и памятными вещицами.

Мемуары были надиктованы Флетчером клерку по имени Сэмюэл Петтит (С.П.) в начале 1870-х годов, что доставило Петтиту немало мучений из-за щекотливости тем и грубости выражений. Однако Петтит до смерти боялся Флетчера, который то и дело грозился «выпотрошить и разделать на филе» своего писца, если тот не запишет каждое слово. Так что Петтиту оставалось лишь мелко мстить, добавляя в тома сноски уже после смерти Флетчера.

Таким образом, ниже следует прямая речь Флетчера, перемежающаяся главами моего собственного сочинения, написанными мною на основе скрупулезного изучения материалов «Архива Флетчера».

Джон Дрейк, Чешир, 2013 г.

— 1775 —

1

Столь кровавую и порочную повесть предстоит мне изложить вам, что я, право, не знаю, с чего начать.

(Из письма хирурга Эразма Болтона от 14 ноября 1775 года мистеру Ричарду Люси, поверенному из Лонборо, графство Чешир.)

*

Грейлинг дрожал в своей ночной рубашке: злой сквозняк так и гулял по его старческим, тощим как спички, ногам. Пока он пытался растолкать хозяина, на постель капал расплавленный воск со свечи.

— Сэр! Сэр! О, дорогой сэр! — скулил он, и тут же ночную тьму прорезала молния, высветив хлеставший в окно почти горизонтальный ливень. От раската грома он подскочил, и по носу его потекли старческие слезы жалости к себе. Наконец хирург Болтон заворочался и сел в постели. Тяжело моргая спросонья, он уставился на свечу и мысленно проклял жестокий мир, вырвавший его из уютной дремы.

— Боже милостивый! Боже милостивый! — пробормотал он. — Что стряслось?

— Сэр! Сэр! — закричал Грейлинг. — Там сумасшедший, спаси нас всех Господь! Внизу! Он едва дверь не выломал! Неужели вы не слышали, сэр?

Болтон взглянул на трясущегося от ужаса слугу, и это зрелище пробудило в нем самом дурные мысли. А что, если это сбежавший из лечебницы буйнопомешанный? Вдруг он опасен? Как бы то ни было, он уже в доме… Болтон вздохнул и откинул одеяло.

— Не бойся, — сказал он, стараясь говорить уверенно. — Долг хирурга — откликаться на такой зов. Я сейчас же спущусь.

Наспех одевшись, Болтон спустился вниз — в парике, черном сюртуке и с ящичком инструментов под мышкой. В гостиной его ждал рослый мужчина в сапогах и со шпорами, который метался по комнате, словно тигр в клетке, а с его плаща на лучший индийский ковер Болтона стекала вода. Завидев хирурга, он ринулся вперед и схватил Болтона за руку.

— Мистер Болтон! — вскричал он диким голосом. — В Койнвуд-холле разверзся сущий ад! Вы должны ехать немедля!

Болтон узнал его. Это был Стэнли, главный конюх мистера Койнвуда из Койнвуд-холла, человек обычно трезвый и рассудительный. Но сейчас Стэнли безжалостно выволок хирурга из дома в черную ночь. Небо расколола молния, по лицу Стэнли метнулись дьявольские пляшущие тени, и Болтон содрогнулся не только от холода, когда громовой раскат, казалось, сотряс мир до самого основания.

— Живо, сэр! Живо! — крикнул Стэнли, попросту швырнув Болтона в открытую повозку, в которую была запряжена пара перепуганных лошадей, бивших копытами и рвавшихся с места. Он запрыгнул на козлы, щелкнул кнутом, и они понеслись с такой скоростью, что с Болтона тут же сорвало шляпу и парик, а сам он едва держался, вцепившись в сиденье. Лошади обезумели от бури, и Болтон съежился, несясь галопом сквозь мерзкую ночь под хлещущим дождем, среди шипящих молний, под комьями грязи, летевшими из-под тяжелых копыт. Койнвуд-холл находился всего в шести милях по дороге на Честер, но к тому времени, как они добрались до места, Болтон задыхался, был весь в синяках, промок до нитки и окоченел до мозга костей.

Когда они подлетели к парадному входу, из дверей под проливной дождь высыпали слуги — крича, голося и хватая их за одежду. В доме творилось неладное: все сияло огнями, повсюду в ночном белье сновали какие-то люди. Чьи-то руки стащили Болтона с повозки и втащили в дом.

В большом зале дела обстояли еще хуже. С одной стороны Болтон увидел экономку, миссис Мэддокс, — она билась в истерике и вопила, а за ее юбку цеплялись две маленькие служанки, вторившие ей жалобным плачем. С другой — кучка остолопов с тазами воды и окровавленными бинтами, которые неумело, как Бог на душу положит, пытались помочь раненому в кресле. А вокруг челядь металась, словно куры в курятнике, куда забралась лиса. Самих Койнвудов нигде не было видно.

— Слава богу! Слава богу! — выкрикнул кто-то в исступлении. — Хирург приехал! Это мистер Болтон!

Раздались жиденькие приветственные крики, и миссис Мэддокс умолкла, чтобы перевести дух.

— Пропустите! — скомандовал Болтон и, растолкав толпу, пробился к раненому. — Портер! — узнал он дворецкого мистера Койнвуда. — Кто это с тобой сделал?

В ответ послышались лишь стоны. Осмотрев несчастного, Болтон увидел, что Портер ранен в лицо и правое предплечье зарядом мелкой дроби. Должно быть, он инстинктивно вскинул руку, чтобы защитить глаза: предплечье, подбородок и лоб были усеяны дробинками, словно кекс изюмом. Раны обильно кровоточили, но опасными не казались.

— Всем отойти! — распорядился Болтон, беря дело в свои руки. — Стэнли! Оттесните их. Мне нужно немедленно извлечь дробь. А вы, миссис Мэддокс, живо принесите таз с чистой водой!

Вскоре он уже извлекал дробинки щипцами, и это привело Портера в чувство.

— Мистер Болтон! — проговорил тот слабым голосом. — Сэр! Поберегите свое искусство для того, кто нуждается в нем больше меня… Бедный мистер Александр, сэр, он ранен в самое сердце и истекает кровью!

— Что? — переспросил Болтон. Александр Койнвуд был старшим сыном хозяина. — Что произошло, любезный?

Портер понизил голос почти до шепота и поманил Болтона поближе.

— Ужасная ссора в библиотеке… между домашними!

Предчувствуя, что последует дальше, Болтон украдкой огляделся и увидел, что все вокруг превратились в слух.

— Сперва я, как и подобает хорошему слуге, не обращал внимания, сэр, — продолжал Портер. — Но потом… раздался выстрел! И тогда я был вынужден войти, сэр, не так ли? Что