Трое на острове - Виталий Георгиевич Губарев

выясняется, что мой волшебный платок исчез

 продолжал сидеть на стволе упавшей пальмы, совсем расстроенный разговором с Кошачьим Зубом. Больше всего меня обижало и возмущало то, что пираты, эти воры и убийцы, посмели обратиться ко мне с гнусным предложением, словно видели во мне своего единомышленника.

Печальные мысли всё больше овладевали мной. Какие наглецы! Ну, допустим, я не люблю подметать пол, стелить кровать, мыть посуду… Но ведь это, в сущности, мелочь, и она не даёт им никакого права втягивать меня в свою шайку. А может быть, это не такая уж мелочь, как мне кажется? Мама не раз говорила, что на таких мелочах и проверяется характер человека.

Мои грустные размышления нарушили Мила и Юрка:

— Борик, что он тебе говорил?

— Всякие глупости…

— Что именно? — допытывался Юрка.

— Да так…

— Ты не хочешь нам сказать? — удивилась Мила.

— Ну, смотри, Борька, я тебе это припомню! — В голосе Юрки прозвучала обида.

— Ребята, — сказал я смущённо. — Кошачий Зуб предложил мне быть пиратским капитаном.

— Вот болван! — всплеснул Юрка чёрными ладонями.

— Я его прогнал…

— Как ему только это пришло в голову! — весело рассмеялась Мила и вдруг подняла лицо к небу. — Ребята, вы посмотрите, как потемнело…

Из-за линии горизонта на океан наползала тёмно-фиолетовая туча. Солнце уже скрылось за ней, и потоки лучей тонкими шпагами вырывались из-за её разорванных вихрящихся концов.

Было очень тихо. Не шумел океан, на его потемневшей глади не было даже лёгкой ряби. Только теперь я обратил внимание на то, что в лесу умолкли все птицы, которые совсем недавно наполняли воздух щебетанием. Острые листья на пальмах висели не покачиваясь, словно мёртвые. Всё застыло в каком-то оцепенении. Стало трудно дышать. Воздух был тяжёлым и душным.

— Кошачий Зуб сказал, что сейчас будет шторм, — проговорил я, роясь в кармане. — Кажется, он был прав. Я читал, что всё затихает перед штормом… Но нам этот шторм не страшен…

Последние слова я сказал уже не очень уверенно, потому что не обнаружил в кармане волшебного платка.

— Что ты ищешь? — спросила Мила.

— Платок… Где мой платок?

— Синий платок? Ты, кажется, положил его сюда… на ствол пальмы.

— Где? Где он?

Платка нигде не было.

Кривая молния разрезала тучу и словно провалилась в океан. Слабо затрепетали над нашими головами листья деревьев, и в ту же минуту мы увидели, как с океана к берегу надвигается, растянувшись на несколько километров, высокий чёрный вал. Только на самой его вершине пенилась вода.

Следом за этим валом, с промежутком в двести — триста метров, шёл второй, ещё более высокий и грозный. А дальше уже ничего не было видно, потому что фиолетовая туча опустилась к самому океану и скрыла бушующие волны.

На нас пахнуло холодом, зашелестели, зашептали густые листья в кронах деревьев. Со страшной силой рявкнул гром, и почти в ту же секунду с пушечным грохотом разбился о берег первый вал. Стволы деревьев закачались и затрещали, и мою рубашку раздуло ветром.

— Ищите, ищите! — кричал я. — Ищите, иначе мы погибли!

Второй вал разбился с ещё большим шумом. Каскады брызг взлетели над скалой и градом забарабанили по нашей площадке.

Мы бросились в ущелье. Но и туда ворвалась разъярённая пена третьего вала. Милу подхватила волна и понесла из ущелья. Уцепившийся за камень Юрка с трудом удержал её. Я видел, что он выбивается из сил, и бросился ему на помощь. Но в это время на нас обрушилась новая волна и понесла всех в глубину ущелья.

Вероятно, она и спасла нас. Задыхаясь и глотая солёную воду, я выбрался на какой-то скользкий выступ.

Стало темно, как ночью. Но молнии вспыхивали одна за другой, и в их синеватом свете я видел, как копошатся на другой стороне ущелья Мила и Юра. Всё грохотало и выло вокруг. Казалось, мир рушится…

Потом тяжёлым водопадом ударил тропический ливень, сверху посыпались камни и больно стукнули меня по голове. Я потерял сознание.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой мы пытаемся найти выход из трудного положения

дивительно, что я совершенно ясно слышал, как по комнате ходит мама. Я лежал в постели и, не открывая глаз, спросил:

— Это ты, мамочка?

— Я… — послышался мне её голос.

— Ты уже пришла с работы?

— Да…

— Я подмёл комнату и вымыл посуду.

— Молодец, сынок! — сказала мама, как мне показалось, сдерживая смех. — Очень хорошо.

— Сейчас я встану и уберу кровать.

Я приподнялся и протёр глаза:

— Такая кровать жёсткая… Всё тело болит… Понимаешь, мамочка, мне приснился кошмарный сон…

— Какой?

— Будто я, Мила и Юрка… — Я отнял от лица руки, которыми тёр глаза, и отшатнулся. Надо мной склонялись улыбающиеся Мила и чернолицый Юрка. Оказывается, это Мила разыгрывала меня, подражая голосу мамы.

— Значит, сон продолжается? — со страхом спросил я.

— Продолжается! — вздохнула Мила.

— Ну-ка, ущипните меня…

— С удовольствием! — обрадовался Юрка и ущипнул меня так крепко, что я невольно привскочил.

— Ну-ну, ты не очень, пожалуйста…

В ущелье было светло и сухо, над самой головой сверкало солнце, и где-то неподалёку посвистывали птицы. Было слышно, как внизу вздыхает океан.

— Вот это был шторм! — восторженно проговорил Юрка. — Меня так трахнуло камнем по коленке, что я до сих пор не могу ступить на ногу.

— А у меня все руки в синяках, — пожаловалась Мила.

— У меня у самого болит голова, — сказал я. — Ребята, что же мы будем теперь делать?

— Как — что? — удивилась Мила. — Отправляться домой.

— Это невозможно…

— Ой, почему? — испуганно вскрикнула она.

— Я ведь говорил вам, что у меня пропал платок…

— Не морочь нам голову! — сверкнул белками глаз Юрка. — При чём тут платок?

— Это волшебный платок…

— Никогда не думал, что платки бывают волшебные! Чепуха какая-то…

— Чепуха? А как мы попали на этот остров, ты об этом знаешь?

— Ничего я не знаю…

— Так вот знай: с помощью волшебного платка!

Лица моих приятелей стали очень серьёзными. Я