Уле-Александр идёт в школу - Анне-Катарина Вестли

– Ой, – взмахнула руками мама. – Он лёг спать в носках?!

– Ага, – ответил папа, бережно стягивая их с Уле-Александра. – Ну и толстый он стал.

– Ничего подобного, – ответила мама почти с обидой. – Он как раз в меру.

– Э-э, – неуверенно сказал папа. – Знаешь, я ещё кое-что нашёл. Он спит в штанах.

– Ну не выдумывай.

– А я и не выдумываю, – сказал папа и расстегнул на Уле-Александре пижамную кофту.

– О, да здесь ещё и свитер. Он тоже надет на вашего мальчика, мамочка.

– Так он что же, надел пижаму поверх одежды? Вот хитрюга, – сказала мама.

И они сняли с него всю лишнюю одежду. Уле-Александр недовольно бурчал, потому что никто не любит, когда ему спать мешают. Но он не проснулся, только отмахивался от надоедливых родителей, и утром ничего из этого не помнил. Зато он отчётливо помнил, как он решил родителей удивить, и, с трудом дождавшись, пока они приоткроют глаза, спросил:

– Спорим, я оденусь за полминуты?!

– Не успеешь, – протянул папа.

– Сейчас увидишь. Раз, два, три! – крикнул Уле-Александр и стал расстёгивать пижаму. – Ой…

Он даже пальцем в себя потыкал, не в силах поверить, что на нём нет его вчерашней одежды. Огляделся кругом. Одежда аккуратной стопкой лежала на стуле, на нём была только пижама. Мама с папой спрятались под одеяло.

– Обманщики! – крикнул Уле-Александр и кинулся к папиной кровати. Сейчас он папе задаст, пусть не прячется, и маме тоже.

– Зачем вы меня раздели? Я хотел быстро одеться, чтобы вы меня не подгоняли, а вы всё испортили!

Уле-Александр приподнял край одеяла, чтобы ухватить папу, но этот жулик сполз в самый низ кровати и теперь высунул голову с другой стороны.

– Ой-ой-ой, – заверещал он, – боюсь, боюсь.

Это было так смешно, что Уле-Александр рассмеялся, хотя и сердился. Тогда и мама осторожно высунула голову из-под одеяла.

– Так ты поэтому чуть не зажарился ночью? – спросила она.

– Да, потому что ты всегда ругаешь меня, что я медленно одеваюсь. И теперь опять начнёшь.

– Хорошо, одевайся столько времени, сколько тебе нужно, – сказала мама. – Понимаешь, мы дышим не только носом, но и всем телом. А когда на тебе одежда, пижама, да ещё одеяло сверху, тело не дышит, а это нехорошо.

Уле-Александр был безутешен, он горевал, что его прекрасный план провалился. И тут папа как закричит:

– Кто первый оденется, тот решает, что у нас будет на обед!

Уле-Александр заторопился. Он выскользнул из пижамы и стал быстро-быстро одеваться.

Папа тоже поднажал, но он залез так глубоко под одеяло, что очень долго не мог выбраться.

В этот день дома у Уле-Александра на обед были блинчики. Угадай, кто победил?

Эти бедняги, большие мальчики

Шли первые дни нового года, и Уле-Александр поздравлял всех прохожих. Кого ни встретит на улице, каждому кивнёт и скажет:

– С Новым годом!

А иной раз вместо этого он говорил, повторяя за взрослыми:

– И спасибо старому, – и делал очень хитрое лицо. На самом деле взрослые хотели сказать «спасибо старому году», но недоговаривали «году», и Уле-Александр делал точно так же.

Папа занялся своими делами и открыл два перекидных календаря – старый и новый. В старом все странички были исписаны вдоль и поперёк, скручены, замяты и серого цвета. А в новом сияли, нетронутые и аккуратные.

– Странно, – сказал папа. – Все дни нового года уже лежат перед нами, но мы ничего пока о них не знаем.

– А я бы хотел знать, – сказал Уле-Александр, – чтобы уже ни о чём не волноваться.

– Ну нет, – не согласилась мама. – Представь, ты бы знал, что во вторник на следующей неделе упадёшь и больно разобьёшь коленку. Ты бы уже начал грустить и огорчаться. По-моему, как сейчас – гораздо лучше. Мы живём день за днём, если он выдался хороший – радуемся, а если плохой, то хотя бы не переживаем по этому поводу заранее.

– Зато точно известно, каким будет день сегодня, – ответил Уле-Александр. – Сейчас я зайду за Идой, и мы пойдём к Монсу играть в магазин. Мы так вчера играли, но не наигрались. Ида была продавщица, а Монс – таким ящиком с деньгами и сдачей, который стоит на прилавке.

– Мне пора идти, – сказал на это папа. – Увидимся за ужином. Чур с тебя рассказ, каким был день сегодня – точно как ты думал или не совсем таким.

Уле-Александр быстро оделся и уже собирался бежать к Иде, как вдруг из гостиной раздался громкий крик. Он на минуту стих, а потом загремел с новой силой. Вопила Кроха. Мама с Уле-Александром бросились на выручку. Вбежав в гостиную, они увидели, что со стола всё сметено, скатерть на полу, кругом черепки разбитых тарелок, сыр отлетел к пианино, перевёрнутая маслёнка прилипла к стулу, и всё усыпано скорлупой. Под скатертью кто-то дёргался, дрыгался и отчаянно вопил. Кроха, понятное дело.

Не мешкая мама сдёрнула с неё скатерть, чтобы посмотреть, всё ли в порядке.

– Думаешь, её чем-то стукнуло? – со страхом спросил Уле-Александр.

Но сколько они Кроху ни осматривали, ни одной шишки не увидели.

– Она, к счастью, не ушиблась, но очень напугалась, – сказала мама. – Доченька, скатерть нельзя стягивать, понимаешь?

– А-а-а-а! – кричала Кроха.

– Кроха, подумай о соседях, – напомнил Уле-Александр. – Нельзя так шуметь рано утром.

Но Крохе было не до того, чтобы думать о соседях. Она кричала и не могла остановиться.

– Остаётся музыка, она всегда помогает, – сказал Уле-Александр. – Мама, садись за пианино. Ты будешь играть, я выводить красивые трели, а Кроха стучать ладошками по басам, она это обожает.

Мама обречённо взглянула на разор в комнате и сказала:

– Она сама не своя, видно, очень напугалась. Сейчас её словами не убедишь.

Она села за инструмент, посадила Кроху себе на колени и заиграла. После каждого куплета Уле-Александр выводил красивую трель, а Крохе давали надавить на басы обеими ладошками два раза.

– На полу сидела Кроха

И сопела грустно:

В доме было слишком тихо,

В животе невкусно.

«Эх, добраться б до стола, –

Размечталась Кроха, –

Я бы время провела

На столе неплохо!»

Стол высокий, словно горка,

Но весёлая скатёрка

Со стола спустила край:

– За меня держись давай

И вставай… Ай!

Захотелось и скатёрке

Погулять, бедняжке.

На скатёрке едут с горки

Блюдечки и чашки,

Колбаса, и сыр, и джем,

И в тарелке каша…

Интересно стало всем:

Где же Кроха наша?

Под весёленькой скатёркой

С очень миленькой оборкой.

Мы пошли на крик и вой

И нашли её живой,

Вот такой… Ой!

Кроха смеялась до икоты. Мама принесла манеж и посадила в него Кроху. Она немедленно снова заплакала, потому что ей хотелось играть со всеми на пианино, а не сидеть одной в манеже. Но мама сказала:

– Фрёкен, ведите себя тихо, пожалуйста.

– Будьте так любезны, – сказал Уле-Александр.

– Зны, – повторила за ним Кроха и разразилась длинной речью, из которой ни мама, ни Уле-Александр не поняли ничего.

Уле-Александр тем временем собрал всё, что разлетелось по комнате, мама принесла веник и совок, и в четыре руки они быстро навели чистоту и порядок.

Уле-Александр взял флейту, свой прекрасный рождественский подарок, и собрался уходить.

– Я уже могу идти?

– Да, – ответила мама. – Ты берёшь флейту с собой?

– Ага. Я играю на ней каждый раз, как в магазин входит покупатель, – объяснил Уле-Александр и сыграл несколько нот. Это он сделал напрасно, потому что теперь примчался Пуф и стал скакать – просить, чтобы Уле-Александр взял его с собой.

– Я никак не могу, – оправдывался Уле-Александр, – ты нам весь магазин разломаешь.

– Лучше я попозже выпущу его погулять, – сказала мама. – Пока!

«Зато дальше день пойдёт, как я рассчитывал», – сказал себе Уле-Александр, спускаясь по лестнице. Он позвонил в дверь Иды.

– Собирайся скорее, – с порога заторопил он Иду. –