Жребий викинга - Богдан Сушинский

«Кроме военного опыта, в Византии у меня появился немалый опыт имперских интриг. Поэтому скажите прямо, — предложил ему Гаральд, — налаживая связи со мной, вы стремитесь к власти? Хотите стать конунгом Северной или Восточной Норвегии, претендуете на пост наместника короля в Дании или в Англии? Словом, каковы ваши условия? Каким бы ни был ваш ответ, на наши отношения он не повлияет».

«Мне хочется властвовать в этом мире, но не властью монарха, а властью денег и связанной с ними свободы. С меня этого достаточно».

«В таком случае мы сумеем быть полезными друг другу».

«Потому что у нас есть то, чем каждый из нас может быть интересен», — смиренно заметил ярл.

Как показали дальнейшие события, Торберг-Вампир душой не кривил: корона ему и в самом деле была ни к чему. Достаточно того, что он взял у короля взаймы значительную часть его сокровищ, благодаря чему, а также королевской протекции, почти молниеносно прибрал к рукам все армейские поставки, а значит, и большую часть ремесленных цехов. Прекрасно разбираясь в торговых делах, он нахраписто скупал земли, дома и корабли.

А что же король получил взамен? Многое, и прежде всего — мощную поддержку ярла Торберга-Вампира во всех государственных делах; целый легион своих людей, которые стали опорой королевской власти в разных уголках Норвегии, и, наконец, красавицу-дочь Тору, мудрую и кроткую, которая не очень-то предавалась выяснениям того, кем она является для короля — любовницей, женой или полурабыней-полуналожницей. Иное дело, что во всех житейских ситуациях она вела себя так, словно королевы Елисифи как таковой попросту не существовало. Вообще, в природе.

При всей ее показной кротости у Торы всегда хватало твердости поставить под сомнение: кто в этом королевском дворе истинная королева, а кто — наложница. Широкобедрая, крепкая, с суровым пронзительным взглядом столь редких среди норманнок черных глаз, она всегда чувствовала за собой не только постельную власть над королем, но и финансовую мощь отца, а главное, династическую незыблемость положения двух сыновей, неоспоримых наследников трона. Гаральд знал, что больнее всего ранило и угнетало Елисифь именно то, что Тора откровенно игнорировала ее, причем делала это вроде бы без скандалов, но слишком уж продуманно, порой изысканно.

— Слышал, что вы отбываете к английским берегам вместе с королевой Елисифью, наследным принцем Олафом и обеими дочерьми?

— Уже велел им собираться. Но завтра сыновья Магнус и Олаф пройдут посвящение в конунги.

— В конунги?! — искренне удивился прелат Ордини, чтобы затем неискренне добавить: — Какая важная для всего христианско-норманнского мира новость!

Гаральд подошел к окну, из которого открывался вид на значительную часть залива, сплошь уставленного судами. Отсюда с высоты холма, на котором возвышался Фьорд-замок, было хорошо видно, как этих судов много и как почти на каждом из них суетятся мореходы, погружая на борт бочонки с соленым мясом, рыбой, а также с пресной водой и всячески подготавливая их к плаванию.

Но, даже осматривая предзакатный залив, Гаральд не мог забыть о прелате. «Слишком уж неожиданно он появился в Осло и слишком настойчиво выясняет, почему я намерен идти в Англию. Конечно, это можно объяснить любопытством папского окружения, но ведь до сих пор прелат даже намеком не определил отношение Святого престола к моему “натиску на Британию”. А ведь не может быть, чтобы Рим оставался беспристрастным к подобным вояжам викингов».

— Каждому из моих сыновей будет отведена часть Норвегии. Так что, по случаю посвящения, прошу оказать им честь своим присутствием, молвить напутственное слово и благословить…

— Нетрудно понять, что при таких приготовлениях вы уже не намерены возвращаться в Норвегию, твердо решив перенести свою королевскую резиденцию в Англию. Понятно, что в течение какого-то времени Норвегия все еще будет оставаться под вашей короной, однако реально в ней уже будет править ваш сын Магнус.

— Но только в качестве королевского наместника. Норманны должны стать единым народом. Я не хочу, чтобы еще когда-нибудь шведские норманны шли войной против норманнов датских, которые в это время проливают кровь норвежцев. Британия тоже должна окончательно стать норманнской. «Великая Норманния, от Ладоги до Гренландии» — вот что будет начертано на моем знамени после победы над войсками английского правителя Гарольда Годвинсона.

— То есть вы намерены создать империю норманнов? — вкрадчиво поинтересовался посланник Рима, давая понять, что это уже интересует не столько его, сколько святейшего патрона — папу римского.

— И когда настанет пора провозглашать императора Норманнии, вы, надеюсь, не станете мешать возведению меня в этот монарший титул? — без каких-либо обиняков спросил его конунг конунгов.

— Если только вам действительно удастся норманнизовать британские королевства и графства, в частности сломить волю королевства Уэссэкс, которое так и не было сломлено датчанами.

— Нам это удастся, прелат, — сурово заверил король пришельца.

— Сомневаюсь.

— Смелое заявление накануне моего похода, — удивленно скосил на него глаза конунг конунгов. — Прикажете воспринимать его как напутствие Святого престола?

— Слишком много неясностей остается в ваших отношениях с датским королем Свеном Эстридсеном.

— Свен Эстридсен никогда не был королем Дании. Жребий викинга выбрал не его. Проживая в Швеции под покровительством своих родственников, он пытался стать королем Дании еще в те времена, когда правивший в Англии конунг Харальд Заячья Нога умер[118]и его место занял конунг Дании и Англии Хардекнуд.

— Который умер уже два года спустя, — подобострастно как-то напомнил папский нунций, — не оставив после себя наследника.

— Но тогда не я помешал ему взобраться на датский трон, а норвежский король Магнус, собрав немалый флот, прибыл со своими воинами в Данию. Вам наверняка известно, что его корабль «Великий зубр» был встречен в Хедебю депутацией знатных людей Дании с таким восторгом, словно все Датское королевство только и ждало, когда, наконец, прибудет в его пределы этот норвежец. Они по своей воле собрали в Виборге великий тинг[119], на котором избрали Магнуса конунгом Дании. Но и с этим, казалось бы, священным для каждого датчанина решением тинга неугомонный Свен не согласился. С большим трудом Магнусу удалось избежать войны с ним, поскольку достиг он этого ценой серьезной уступки — назначением Свена своим ярлом-наместником в Дании.