Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай

В тот же день Цинь Гуя и его жену снабдили роскошными одеждами и отвели им отдельные покои. Каждый день повелитель присылал им вина и яства со своего стола.

Госпожа Ван часто ходила к нему на свидания, но Цинь Гуй делал вид, будто ни о чем не догадывается.

Незаметно пролетел год. И вот в один прекрасный день Учжу спросил Цинь Гуя:

– Вам хотелось бы вернуться на родину?

– Мы с женой получаем от вас столько милостей, что уехать домой было бы черной неблагодарностью!

– Древние говорили: «Пусть будет дерево высотой в тысячу чжанов, все равно листья его упадут к корням», – сказал Учжу. – Если вы тоскуете по родным краям, я прикажу людям проводить вас на Срединную равнину.

– Разрешите мне съездить домой и поклониться могилам предков, я сочту это величайшей милостью! – воскликнул растроганный Цинь Гуй. – Большего я и желать не смею!

– Вашу просьбу я исполню, но только при условии: вы должны испросить у императоров в Угочэне специальный указ, чтобы вас пропустили на Срединную равнину.

Цинь Гуй отправился в Угочэн.

Учжу было очень жаль расставаться с госпожой Ван. «Если мне удастся завоевать Срединную равнину, – клялся он ей, – ты будешь моей первой наложницей!»

Как только от пленных императоров был получен необходимый указ, Учжу устроил прощальный пир, а на следующий день отправился провожать Цинь Гуя и его жену на родину. В пути останавливались через каждые тридцать ли, пили вино и веселились. Не доезжая до Лучжоу, Учжу решил проститься с Цинь Гуем и его женой. Он пригласил их в шатер и, осушив кубок, сказал:

– Когда вернетесь на Срединную равнину и добьетесь почестей и богатства, не забудьте обо мне!

Растроганный Цинь Гуй отвечал:

– О повелитель, если мы с женой доживем до тех счастливых дней, то с радостью отдадим вам Сунскую империю!

– И вы готовы дать клятву, что выполните свое обещание?

Цинь Гуй встал на колени и торжественно поклялся:

– Владыка Небо и владычица Земля! Если я позабуду о великих милостях могущественного повелителя и не отдам в его руки Поднебесную, да постигнет меня смерть от проказы и язв!

– Я верю в вашу искренность, – сказал Учжу. – Сообщайте мне обо всех важных событиях. А сейчас извините меня – дальше ехать не могу!

Цинь Гуй с женой попрощались с ним и одни продолжали путь. У пограничной заставы Лучжоу супруги назвали себя и попросили воинов доложить о них начальнику. Узнав, что из Цзинь на родину возвращаются люди, сопровождавшие некогда в чужие края старых сунских императоров, начальник заставы беспрепятственно пропустил их через границу и велел воинам проводить супругов до Линьани.

Цинь Гуй благополучно добрался до столицы и явился к главным воротам дворца. О его приезде доложили Гао-цзуну, и тот велел пригласить Цинь Гуя в зал Золотых бубенцов.

Цинь Гуй низко поклонился и сказал:

– Государь, императоры повелели мне передать вам указ!

– Мы очень рады тому, что получили весть от старых государей. Теперь при дворе у нас появился выдающийся человек. Господин Цинь Гуй на чужбине перенес немало бед и лишений, но, несмотря ни на что, остался верен нашей династии. Жалуем ему за это должность министра церемоний, а его жене – все знаки отличия, полагающиеся супруге сановника второго класса.

Цинь Гуй поблагодарил императора за милость и отправился в ведомство церемоний принимать должность.

Это произошло в начале осени четвертого года правления под девизом «Продолжение процветания».

Стихи, написанные по этому поводу, гласят:

Готов государь на жертвы —

И все лишь ради забвенья,

Селезнями прикинувшись[100],

Его льстецы окружили.

С тех пор наши горы и реки[101]

В упадок пришли, в запустенье,

В плену государи Китая,

А в небе все больше пыли!

В это время огромная сунская армия находилась под командованием Ван Юаня. Ему уже шел девятый десяток, но он был бодр и, не жалея сил, служил государю.

Однажды престарелый полководец поднялся в шатер, созвал военачальников и объявил:

– Завтра начинается сезон Выпадения инея[102]. На ристалище состоятся жертвоприношения и смотр войск. Всем быть на месте без опоздания!

На следующий день еще до рассвета военачальники выстроили свои отряды для смотра. Отсутствовали только Мяо Фу и Лю Чжэн-янь. Посланные за ними люди вскоре вернулись и доложили:

– Мяо Фу и Лю Чжэн-янь с разрешения государя уехали охотиться в западные горы и прибыть на смотр не могут.

На том все бы и кончилось, если бы Ван Юань, возвращаясь домой после смотра, не повстречал обоих на мосту. Друзья так были пьяны, что еле держались в седле. Увидев главнокомандующего, они хотели скрыться, но было поздно.

– Нечего сказать – молодцы! – усмехнулся полководец, подозвав обоих. – Почему вы здесь? Мне доложили, что государь отпустил вас на охоту. Или я для вас – ничто? – И, обернувшись к страже, бросил: – Взять! Каждому по двадцать палок!

Провинившиеся упали на колени:

– Простите, господин юаньшуай! Это в первый и последний раз!

– Вы думаете, если сын Неба благоволит к вам, так можно больше ни с кем не считаться?! Хорошо, наказывать я вас не буду – доложу императору, и пусть он велит отрубить вам головы!

Мяо Фу и Лю Чжэн-янь сгорали от стыда, но жаловаться было некому.

– Брат Лю, как же он нас опозорил! – проговорил Мяо Фу, когда главнокомандующий отправился дальше. – Поедем ко мне и посоветуемся, что делать.

Друзья снова сели на коней и отправились в ямынь. Уединившись в зале, они дали волю своему возмущению.

– Подумать только, этот старый хрыч накричал на нас прямо на улице! – бушевал Мяо Фу. – Такого позора я не потерплю! Давай, брат Лю, пока Юэ Фэя и Хань Ши-чжуна нет в столице, убьем Ван Юаня, захватим дворец и поделим между собой Поднебесную.

– Великолепная мысль! – воскликнул Лю Чжэн-янь. – Только медлить нельзя: сегодня же вечером встретимся у дома Ван Юаня.

И они распрощались.

Вечером мятежники со своими воинами при свете факелов и фонарей ворвались в дом Ван Юаня. Застигнутый врасплох старый юаньшуай был убит, вся семья его уничтожена, имущество разграблено.

Затем Лю Чжэн-янь и Мяо Фу повели войска к императорскому дворцу. Стража пыталась преградить им путь, но была перебита. Мятежники проникли в главный дворцовый зал. Переполошившиеся сановники и евнухи бросились во внутренние покои сообщить императору об опасности.

Охваченный страхом, Гао-цзун поспешил спрятаться в тайнике. Навстречу мятежникам