Тень, дракон и щепотка черной магии - Павел Георгиевич Козлов

– Тень! – осторожно молвил Зигфрид. И еще раз, звонко и раскатисто, – Тень!

Ему было непривычно говорить столь громко, и собственный голос казался дракончику чужим и странным. Он немного откашлялся, скорее для храбрости, нежели по надобности, и позвал еще раз:

– Тень!

Тишина была ответом.

Она не слышит меня, решил Зигфрид, нужно звать громче, нужно крикнуть…

– ТЕНЬ! – завопил дракончик что есть мочи, стараясь не думать о том, как это будет выглядеть со стороны. Цель в данный момент оправдывала средства.

И вновь тишина.

Отчаявшись, Зигфрид засеменил вниз по склону и возобновил свой путь в город. Скорее! Кто знает, как еще Бледное Светило может повлиять на и без того мрачное настроение дракончиков.

К его облегчению, дела в городе по крайней мере не ухудшились. Они были ровно в том состоянии, в котором Зигфрид оставил их по дороге домой – дракончики куксились, дракончики хмурились, поругаться еще никто не успел, но все друг на друга обиделись.

Переступив городскую черту, наш дракончик остался один на один с вопросом – что же делать дальше? Как достучаться до соплеменников? Немного поразмышляв, Зигфрид не смог придумать ничего лучше, чем начать обращаться ко всем прохожим без разбору и тактично взывать к их мироощущению. Надо сказать, что сильное волнение немного мешало Зигфриду изъясняться ясно и взвешено, однако мало кто на его месте смог бы проявить себя более достойно.

Первая попытка завязать диалог закончилась провалом – жертва нашего героя-самоучки дала деру, заслышав вступительное Зигфридово «Извините, пожалуйста, не будете ли вы так любезны ответить мне на один вопросик…»

Дальше было только хуже.

– Вы не помните затмение вчера? – прямо спросил он у следующего попавшегося на глаза прохожего, на что тот так же без обиняков отвечал ему:

– Я пока не сбрендил, уважаемый!

– А Тень? Тень вы тоже не помните?

– Тень? – удивился его собеседник. – Как же, помню: так вот она, – указал он пальцем на свою собственную тень и проследовал прочь, довольный своею шуткой.

После нескольких подобных диалогов Зигфрид хлопнул себя по лбу и в отчаянии взвыл:

– Ставни! Вы все вчера закрыли свои ставни! Горе мне, горе, я в жизни не найду свидетелей кражи!

Зигфрид возобновил расследование, но теперь его расспросы были куда более осторожными. Он все равно казался своим собеседникам исключительно подозрительной и не в меру любопытной персоной, однако же они не находили причин отказать ему в ответе, так как вопросы он задавал весьма учтивые и, на первый взгляд, невинные, пусть и несколько странные. «Как вы провели вчерашней вечер? Не приключилось ли с вами ничего необычного поутру? Как вы себя чувствуете, господин Ведёрко? С кем вы на этой неделе общались? Нет ли у вас знакомой госпожи, похожей на тень?» Дракончики пожимали плечами, но в большинстве своем признавались, что ничего не помнят и на самочувствие нынче не жалуются, а других теней, окромя своих собственных, не ведают. Вот как!

Единственным, что удалось выяснить нашему дракончику, был следующий примечательный факт: этим утром многие дракончики проснулись не в своих постельках, а, к своему вящему удивлению, на полу. Те же, кто с первыми лучами солнца обнаружили себя лежащими в своей привычной кроватке, были вынуждены первым делом извлечь собственные морды из-под подушек. Причем все дракончики, с кем приключилось это недоразумение, не припоминали за собой привычки укрываться подушкой на ночь и нашли происшествие загадочным.

Многое стало ясно.

Однако же все подробности продолжительного визита Тени в Плаксингтон, да и сам факт ее визита и событий им порожденных, самым тщательным образом стерся из памяти всего населения славного города – всех, всех дракончиков. Ну, кроме одного – нашего Зигфрида…

Зигфрид был тихим дракончиком и нечасто обсуждал свои чувства с окружающими. Злые языки назвали бы его замкнутым и скрытным, однако нам с вами, дорогие читатели, уже известно, что многие поэты бывают не очень общительны, и не стоит на них за это сердиться.

Осознав, что в этой пренеприятнейшей ситуации ему не на кого было рассчитывать, Зигфрид твердо вознамерился действовать самостоятельно. Махнуть лапой на текущее положение дел было решительно невозможно!

А что делают все благоразумные дракончики, когда они обнаруживают себя в тупике, без надежды на добрый совет и счастливое избавление? Конечно же, они обращаются к высшим силам. Поэтому Зигфрид, собравшись с духом, принял единственное возможное решение – он широким шагом направился к резиденции градоначальника.

Через несколько кварталов он наткнулся на Карло – дракончика, который давеча занял у него денег.

– Карло! – удивился Зигфрид.

– Привет! – буркнул тот себе под нос и, стараясь не смотреть на Зигфрида, поспешил проследовать мимо.

– Погоди! – окликнул его Зигфрид, – Куда же ты?

Карло понял, что бегство невозможно, и обреченно обернулся. Он одарил Зигфрида хмурым взглядом, будто говорившим: «Чего тебе?».

Зигфрид был немного опечален таким приемом, однако после сегодняшних чудес и необычностей его было трудно удивить обычным недружелюбием. Каждая новость была сейчас на вес золота, а покручиниться и призадуматься можно было и потом. Поэтому он сделал вид, что не заметил грубости со стороны Карло, и невозмутимо спросил:

– Как дела, сосед?

Карло, даже не потрудившись сообразить чего-нибудь в ответ, продолжал взглядом намекать Зигфриду на то, что в данную минуту он беседовать не расположен.

– Нет ли у тебя известий? – не сдавался Зигфрид, который между делом заприметил, что Карло бережно прижимал к груди блестящий и, судя по всему, достаточно объемный предмет. Зигфрид не выдержал. – Что это у тебя?

– Чайник! – прошипел Карло, и Зигфрид чуть не подскочил на месте от того, с какой злобой было произнесено это безобидное, домашнее слово. Даже не пытаясь соблюсти самые заурядные приличия, Карло развернулся, мстительно взмахнул хвостом и скрылся в толпе.

Вот те на! Так вот зачем он занимал у Зигфрида денег! Дракончик припомнил, что Карло давно мечтал о необычном серебряном чайнике, который так и манил его своим сверкающим брюшком с витрины знаменитого магазина «Домашняя роскошь и прочие завитушки». Но Карло всегда не хватало на покупку нескольких монет – только очень зажиточные дракончики могли позволить себе такой подарок. Работяга же Карло каждый месяц посылал половину жалования своей больной матушке в деревню, а потому вскоре он записал свою мечту в категорию несбыточных и лишь изредка позволял себе полюбоваться на чайник издалека, когда дела вынуждали его проходить через богатый квартал. Тем удивительнее, что вожделенная посудина при помощи нескольких