This War of Mine (Ремейк) - vagabond

Что-то беспокоило меня насчет Хоффмана день или два, и я не могу не думать об этом сейчас. Никогда не был уверен в том, стоит ли мне верить его утверждению о том, что он подрезал тех двух иракцев. Но он попал в двух пастухов, один из которых был невероятно мал, больше чем с двухсот метров, из Хамви, который подбрасывало на ухабистой дороге на скорости шестьдесят километров в час. Какими бы ни были ужасными результаты, его работа была пулеметной стрельбой по учебнику, и дело в том, что отныне, каждый раз, когда мне доводилось ехать в машине с группой сержанта, чувствовал себя намного лучше, если рядом со мной сидел Хоффман с пулеметом SAW в руках.

«…»

Неважный день для бога в Ираке. Капитан-лейтенант по прозвищу «Бэйн», капеллан в разведбатальоне, пытается читать проповедь боевым морпехам, которые наконец-то в первый раз отдыхают после начала вторжения в Ирак более недели назад. Они разбили оборонительный лагерь у аэродрома, в центральном Ираке. После своего посвящения в премудрости партизанской войны в городских условиях в городе «R» на юге и трех дней непрерывных боевых действий против врага, которого они на самом деле редко видели воочию, тремстам семидесяти четырем морпехам из элитного батальона позволили сорок восемь часов бездействия, чтобы прийти в себя. Их лагерь растянулся на два километра по местности, которая выглядит как фантастический марсианский ландшафт из иссушенных, красноватых грязевых равнин и пустых каналов. Каждая из групп по четыре-шесть человек живет в ямах, вырытых под камуфляжными сетками, расставленными вокруг их Хамви.

Весь день «Бэйн» бродит по лагерю и пытается читать проповеди своей пастве из тяжеловооруженных молодых людей. И хотя морпехи уже убили несколько десятков врагов, случайно ранили гражданских и понесли потери в виде одного раненого (водителя, которому попали в руку), капеллан практически не встречает никого, кого бы беспокоила война.

— Многим молодым людям, с которыми разговариваю, удается вытеснять из сознания ужасные вещи, которые они повидали, — документирует капеллан. — Но многие из них сожалеют о том, что им ни разу не удалось выстрелить. Они волнуются, что плохо выполнили свою работу морских пехотинцев.

«Бэйн» — новичок, и признается, что ему тяжело давать советы этим морпехам.

— Рвение, которое эти юноши испытывают к убийству, удивляет меня, — признается «Бэйн». — Когда впервые услышал, как легко и какими похабными словами они говорят о лишении человека жизни, это наполнило меня чувствами неверия и бешенства. Люди здесь думают, что Иисус — это коврик, о который можно вытирать ноги.

У Хамви сержанта морпехи бездельничают под камуфляжной сеткой, наслаждаясь несколькими ленивыми часами в жаркое послеполуденное время. Капрал, водитель группы, снял рубашку и загорает, пытаясь свести с кожи «чакни» — фурункулы на груди — под палящим иракским солнцем.

Сержант артиллерии Майкл Уинтерс, старший по званию боец-срочник во втором взводе роты «Мародер», проходя мимо, останавливается, чтобы пересказать последние слухи.

— Говорят, — произносит с мягким техасским акцентом, — что нас могут отправить на иранскую границу для сдерживания наплыва контрабандистов.

— Черт, нет! — говорит загорающий. — Я хочу ехать в Багдад и убивать там людей.

Несколько бойцов от нечего делать вспоминают имена знаменитых бывших морпехов — Оливера Норта, Джона Уэйна Боббита и другие.

— … после того как ему обратно пришили член, он снимался в по*нофильмах, где тра*ал карлицу, да? — спрашивает кто-то.

Уинтерс, которому тридцать пять, и он почти как отец для многих бойцов взвода на десять-пятнадцать лет его младше, светится от гордости:

— Да, скорей всего. Морпех может тра*нуть все что угодно.

На то, чтобы добраться до аэродрома, у этих морпехов ушла почти целая неделя, и им осталось меньше чем полпути до пункта своего назначения: города «N», в девяносто километрах севернее, который является штаб-квартирой дивизии Республиканской гвардии.

Кроме того, морпехи нащупывают свой путь по неразмеченной моральной плоскости, охотясь на врага, который не вышел из своего укрытия и одет в гражданскую одежду, ведя по нему стрельбу в населенной местности. Временами будет казаться, что убийства безоружных гражданских превосходят по своему размаху убийства настоящих боевиков.

Среди офицеров ходит афоризм, что «сварливый морпех — счастливый морпех». По этому стандарту, никто из офицеров не делает морпехов счастливее, чем их командир — лейтенант-полковник Люк Браун. Морпехи обвиняют Брауна в том, что он набрал в офицерский корпус людей, которые им кажутся некомпетентными, в частности — командира взвода, которого они иронически прозвали «классическим дауном» (Маллигана) — именно его вскоре будут подозревать в том, что он издевается над вражескими военнопленными. Они обвиняют Брауна в том, что два дня назад в городе «Т» он завел их в засаду, где одного морпеха ранило, а многие другие почти чудом, совершенно случайно избежали смерти. Мы виним Брауна за то, что он в последнюю минуту отправил их в атаку на аэродром, во время которой капрал Хоффман из нашей группы по ошибке ранил двух юных пастухов. Они ненавидят вояку за его непреклонную одержимость тем, что он называет «стандартом выправки» — его настойчивость в том, чтобы даже во время боевых действий все бойцы носили определенные нормами стрижки, как положено брились и тщательно следили за чистотой своего обмундирования.

В моменты наибольшей паранойи несколько морпехов считают, что их командир пытается их убить.

— С точки зрения психопатологии, — ведает наш старый приятель «Бэйн», — существует вероятность, что командир хочет, чтобы кто-то из нас погиб, а когда он садится вместе с другими руководителями, они почему-то не подшучивают над ним и не интересуются, в каком дерьме он только что побывал. Да, такое у нас есть подозрение.

Часто кажется, что эти нарекания по поводу Брауна служат своеобразным стравливающим клапаном для накопившегося у морпехов раздражения, о котором они замалчивают. Никто из них не спал более трех часов подряд с тех пор, как они покинули «Ноль-Два» на прошлой неделе. Еще хуже — продовольственный рацион сократился где-то до одного с половиной приема пищи в день (после инцидента, в котором иракцы подорвали один из снабженческих грузовиков с сухими пайками). Точно так же они не жалуются на постоянную нехватку воды, которая, по мнению сержанта, на вкус и запах — словно «грязная задница». Многие морпехи, которые впервые за неделю сняли ботинки, когда разбивали