Умберто Нобиле и «Италия» на Северном полюсе. Политика и история по неопубликованным документам 1928–1978 гг - Клаудио Сиколо

Феличе Трояни, так же как и Нобиле, искавший работу, остался безразличным к заключениям комиссии. Хотя он был оскорблен тем, как шли опросы, но сохранил хорошее и плодотворное партнерство с режимом. Он остался в сердечных отношениях с Джузеппе Валле, который в 1933 году стал заместителем министра авиации, а вот Нобиле считал Валле одной из самых зловещих фигур расследования[145]. Лишь в 1964 году, когда к его мнению стали прислушиваться, Феличе Трояни опубликовал суровое обличение доклада.

К этому молчанию добавим также неопубликованные опросы, приложенные к докладу, которые могли бы указать на возможные искажения или отклонения между показаниями и их осмыслением, сделанным комиссией. Они могли бы показать расхождение во мнениях участников расследования, а впоследствии вызвать и критику многочисленных комментаторов расследования.

Нобиле нигде не выступал. Вместо этого он написал длинные смелые возражения докладу, и эти личные записи были готовы к марту 1930 года. Он сшил эти машинописные листы в брошюру и держал их в секрете. Название им дал такое: «Неожиданности и противоречия расследования. Мой ответ расследованию»[146].

«Ответ расследованию» 1930 года передает спорную версию фактов экспедиции с акцентом на моральном ущербе, а потом, в 1943–1944 годах, в новой версии, написанной уже в антифашистском ключе, Нобиле добавил и политический. Брошюра содержит ряд комментариев к докладу, в которых хорошо видна досада Нобиле на коллег по авиации и на товарищей по полярному эксперименту, которых он считает недругами, при этом он ни разу не выказал неуважения к существующему политическому строю. В этом документе Нобиле никоим образом не приписывает произошедшие с ним несправедливости принципам, компетенции или контексту идеологического порядка. Они не имели никакого отношения к его бурной личной истории. Он ни разу не упомянул фашизм, который впервые стал политической мишенью лишь в процессе реабилитации в 1943–1945 годах. Все ошибки он приписывал исключительно личной предвзятости его недоброжелателей, переросшей в надуманную клевету, и он бросает им жестокие моральные обвинения.

По мнению Нобиле, комиссия по расследованию была ширмой, за которой скрывались Гаэтано Крокко и Джузеппе Валле. Последний, в частности, якобы преследовал Нобиле из профессиональной зависти и личной ненависти, которую питал к нему с самого начала его деятельности на ЗВК еще до прихода фашизма. Будучи командиром летного состава дирижаблей, Валле якобы плел против Нобиле интриги и устраивал фальсификации.

«Это два разных мира, – писал Нобиле, – и всегда существовала разница, я бы сказал, профессионального характера между теми, кто строит суда и дирижабли – с одной стороны, и теми, кто по завершении строительства их использует. Но в нашем случае эта разница была усилена характером Валле».

Во время расследования Валле, как считал Нобиле, организовывал и направлял опросы комиссии так, что в конечном итоге они привели к несправедливому окончательному выводу.

«Когда дело закончилось, – пишет Нобиле, – когда это позорное и бесчестное дело было доведено до конца и лицо Италии было выставлено всему миру на посмешище, Валле был назначен заместителем начальника Генерального штаба, а немного позже – начальником Генерального штаба итальянских военно-воздушных сил. А потом его назначили замминистра»[147].

Застарелая ненависть Валле к Нобиле, похоже, обрела новое проявление в работе Итало Бальбо, когда тот стал министром авиации в 1926 году.

Жестокая критика Нобиле исходит и от некоторых членов экипажа дирижабля «Италия», которых Валле и Бальбо, вероятно, сумели вовлечь в свои интриги, и те дали лживые показания во время расследования.

Речь идет о морских офицерах Адальберто Мариано и Филиппо Цаппи, а также о старшем механике ЗВК Натале Чечони.

По мнению Нобиле, Мариано и Цаппи высказали против своего командира «поверхностную, опрометчивую, нередко даже недоброжелательную критику». Такое поведение, считал Нобиле, не имеет оправдания, но имеет объяснения, смягчающие их вину. Необходимо принять во внимание «страдания, которые они перенесли, когда шли по льду, и ужасную ситуацию, в которой они оказались после возвращения в обычную жизнь». К этим объяснениям Нобиле добавлял:

«…досаду, оттого, что я не мог или не хотел взять на себя всю моральную ответственность за их поведение, в том числе то, свидетелем которого я не был. Я сурово осуждаю их за то, что они согласились на жертву, которую принес Мальмгрен, отдав им свою долю продовольствия, на мой взгляд, в этом не было никакой необходимости и никакой порядочности. Я осуждаю болтовню Цаппи на борту „Красина“ и корабля „Читта ди Милано“, и, наконец, я был против присвоения им в виде награды за их путешествие по льду золотой медали. Все это, повторяю, может объяснить их враждебное ко мне отношение и могло привести их в лагерь моих недругов»[148].

Затем Нобиле намекает, что после спасения «вполне вероятно, на них оказывалось какое-то давление» – при содействии Итало Бальбо совместно с комиссаром Франческо де Пинедо. «Возможно», лесть и шантаж склонили их выступить против своего командира[149].

А поведение Натале Чечони Нобиле, напротив, клеймит без всякого снисхождения. Для него он не находит никаких смягчающих обстоятельств:

«Его циничное, хладнокровно продуманное поведение, – пишет Нобиле, – не только невозможно оправдать, но ему нет ни одного смягчающего обстоятельства; впрочем, оно было бы совершенно удивительно, если бы не были известны моральные качества этого человека»[150].

Нобиле представляет Чечони как человека неграмотного (сначала он написал – «почти безграмотного»), который своей удачной карьерой и обогащением обязан лишь полярным экспедициям, давшим ему все. У него была низкая душа, коварный и отвратительный характер, он был мелочным эгоистом, завистливым и высокомерным. Он занимался сплетнями и наветами во время экспедиции, до и после катастрофы. Неудивительно, – заключает Нобиле, – что на допросах и Чечони, столь пропитанный ненавистью, наверное, поддался на происки Крокко и встал на сторону его недругов. Доказательством этого, по мнению Нобиле, были беседы и встречи, на которых он не присутствовал и потому не знал, что говорилось на допросах Джузеппе Романья, Филиппо Цаппи и того же Крокко.

В главе, посвященной радиосвязи на борту спасательного корабля «Читта ди Милано», критика Нобиле направлена на командира корабля, капитана второго ранга Джузеппе Романья Манойя, и ответственного за связь радиста Уго Бак-карани. С точки зрения Нобиле, они проявили халатность и преступную небрежность к своим профессиональным обязанностям в момент крушения. Этим упреком Нобиле не ставит двух офицеров в группу, которая якобы плела интриги по распоряжению Валле и Крокко, но признает их виновными в том, что они своевременно не приняли сигналы SOS,