Дочь Волка - Виктория Витуорт

Донмут – это реальное место, хотя никто точно не знает, где он находился. В 757–758 годах Папа Римский написал письмо королю Нортумбрии с требованием вернуть полноправному аббату Церкви три конфискованных монастыря. Два из них представляют собой хорошо известные в Северном Йоркшире места – это Стоунгрейв и Коксуолд. Третьим был Донэмуте (Donaemuthe). Не существует географического места с таким именем, хотя из самого названия следует, что располагаться оно должно было в том месте, где река, известная как Дон, впадает в море. Из всех возможных вариантов я выбрала эстуарий Хамбер и приграничную, покрытую болотами и торфяниками территорию между двумя королевствами, Нортумбрией и Мерсией. Однако моего ландшафта вы не найдете ни на одной карте, да и современная осушенная и мелиорированная местность этого региона очень отличается от того, что было здесь двенадцать веков тому назад. Многое изменилось вследствие береговой эрозии. Изменчивый пейзаж и неопределенный в смысле доказательной базы статус Донмута, словно складки пространственно-временного континуума, позволили мне органично внедрить мою реку, эстуарий, холмы и соляное болото в реальную географию прибрежной зоны Хамбера.

На различных аспектах моего повествования не могли не сказаться и другие пробелы и неясности в истории. В 866 году Йорк пал, захваченный «Великой армией» викингов. То, каким образом эти военачальники использовали особенности политики Церкви и государства в Нортумбрии, чтобы утвердиться в пространстве между Хамбером и рекой Тис, свидетельствует об их прекрасной информированности, однако есть очень мало исторических свидетельств, которые могли бы подсказать, откуда они брали эту информацию. Короли и архиепископы Нортумбрии девятого века для нас всего лишь имена: мы ничего не знаем ни об их семьях, ни об их союзах, ни о том, как они умерли. То, что Нортумбрия во время нашествия викингов была втянута в гражданскую войну, – один из немногих известных нам фактов. Обратите внимание на то, что слово «викинг» появляется в этой книге впервые только в этом абзаце и что оно умышленно набрано другим шрифтом. Слово это означает «пират» и говорит о роде занятий, а не об этнической принадлежности. Этого слова применительно к бандам сначала налетчиков, а потом захватчиков, мы также не найдем в английских источниках тех времен, начиная с 793 года. Идея, используемая в данном повествовании, – что существовали балтийские и скандинавские торговцы и бродячие артисты, путешествовавшие по берегам Восточной Англии, и что содержали их военачальники-викинги, которые и сами были порой не прочь выступить в роли наемников на стороне одной из нортумбрианских группировок, – является правдоподобной гипотезой, однако подтверждения этому не сохранилось. В этом я опираюсь на труд Шейн Маклеод; я также очень благодарна Кларе Даунхэм за дискуссии с ней относительно природы торговой диаспоры викингов, а также того, что существование таких коммерческих сетей основывалось на взаимном доверии и общих интересах. Она привела очень мощный и убедительный аргумент, что викинги и церковники образовывали взаимовыгодные союзы с самого начала, с тех пор, как они начали пересекаться. Документальных источников, подтверждающих нападение викингов на Нортумбрию в 850-х годах, нет. Конечно, это не должно означать, что таких нападений вообще не было, но для своего повествования я выбрала такое прочтение. Доказательства в виде монет предполагают, что в середине IX века в Нортумбрии имела место политическая нестабильность, это могло быть следствием междоусобицы, зафиксированной в хрониках.

Один замечательный пример в отношении таких монет наглядно иллюстрирует неоднозначность и запутанность подобных сведений. В восьмом-девятом веках английские королевства достигли консенсуса относительно валюты – широко распространенного и стандартизованного серебряного пенни, весившего 1/240 часть фунта, часто красиво оформленного и чеканившегося по лицензии королей, а иногда и архиепископов. Даже один такой пенни был ощутимой суммой и не мог использоваться в мелких повседневных сделках. Нортумбрия в IX веке отошла от модели с серебряным пенни и ввела у себя неполноценную серебряно-бронзовую монету с весьма грубым изображением на ней, известную как стика (styca), которая ценилась гораздо ниже серебряного пенни. Предыдущее поколение историков и нумизматов интерпретирует этот факт как показатель изолированности и отсталости Нортумбрии; однако сейчас некоторые ученые-ревизионисты видят в этих монетах подтверждение наличия сложного экономического устройства, сфокусированного на внешней торговле.

Эти монеты, вероятно, являются в наши дни лучшим источником информации о политике и экономике Нортумбрии середины IX века – периода, к сожалению, малоизученного. У нас есть перечень имен королей, составленный по изображениям на монетах и по летописям, но практически нет описаний событий тех времен, почему и трудно установить даже точные даты жизни этих королей. Свидетельства, почерпнутые из истории монет, не всегда стыкуются с данными летописей (которые тоже зачастую сами противоречивы). Хотя в своем романе я посадила на трон Осберта, поскольку принято считать, что он пришел к власти примерно в 850 году, некоторые исследователи передвигают начало его правления на десять лет позднее. Практически все, что нам известно об Осберте, – это что вражда между ним и претендентом некоролевской крови Элле (Ælle) (настоящее имя которого я переделала в Элред) была настолько непримиримой, что гражданская война продолжалась даже после нападения викингов на Йорк 1 ноября 866 года. Об архиепископе Вульфхере нам, помимо дат его жизни, также известно крайне мало (по тем же самым причинам).