Охота на левиафана. Пропавшая сестра. Мальчики на севере.Водой по лесу. - Майн Рид

При других обстоятельствах Том, может быть, и не согласился бы на эту жертву, но раз это было необходимо для спасения всех, он, конечно, даже не рискнул вступиться за бедное животное.

Мэндей медленно двинулся вперед по направлению к демону, остановился на полдороге и потом вдруг изо всех сил бросил бедную обезьяну навстречу чудовищу. Последнее уже раскрыло свою пасть, чтобы схватить коаиту, как обезьяна с быстротой, свойственной этим животным, заметив опасность, кинулась от надвигавшегося на нее раздвоенного языка и одним прыжком очутилась на верху мачты, оставив Мэндея лицом к лицу с анакондой, которая, взбешенная неудачей, готова была ринуться на индейца.

Мэндруку медленно стал отступать назад. С перепугу он наступил на все еще дымившийся костер на мертвом дереве и ногами нечаянно разбросал курившиеся головешки.

Мэндруку опять вооружился своим копьем; змея была уже совсем близко от него. Все дрожали, — так действовала на них нерешительность индейца. Раз он потерял голову, что же могли сделать они?

Оставалось одно — броситься в воду; но, как оказалось, они и этого даже не могли сделать, потому что на них не было плавательных поясов, а без их помощи многие не могли бы и минуты продержаться на воде. Но, к несчастью, пояса были на том конце бревна, и они могли достать их, только пройдя мимо анаконды. Один из них должен быть принесен в жертву… но кто именно?

Ричард, казалось, решился пожертвовать собою для того, чтобы спасти остальных. Он стал впереди всех; даже сам Мэндей очутился сзади него.

Мальчик, да и все остальные думали, что настал его последний час. Нельзя же серьезно рассчитывать на успех, не имея другого оружия, кроме ножа.

Но Провидению было угодно, чтобы путешественники избегли и этой опасности.

К их великому удивлению, анаконда вдруг отступила с чрезвычайной поспешностью и бросилась в воду, как будто спасаясь от какой-то страшной и неожиданной опасности.

Все с радостью видели, как быстро змея удаляется от монгубы, хотя и боялись, как бы она не вздумала вернуться опять.

В сущности не было ничего удивительного в том, что анаконда так стремительно обратилась в бегство.

Все видели, как змея проползла по раскиданным ногами индейца головешкам, слышали, как зашипела ее кожа на раскаленных углях, и поняли, что змея бежала потому, что получила сильные ожоги. Они боялись только, чтобы анаконда не вздумала вернуться.

Сначала она плыла, описывая окружность, а потом направилась прямо к лесу, как бы решившись покинуть озеро.

Несколько минут смотрели они на удалявшуюся змею и только когда анаконда совсем скрылась из глаз, все понемногу успокоились.

Прежде всего их, конечно, интересовало, каким образом попала анаконда на монгубу. И мэндруку очень просто объяснил это.

Внутренность дерева представляла собою колоссальное дупло. Змея, по всей вероятности, забралась туда отдохнуть, чтобы во время сна переварить какую-нибудь крупную добычу — лань, ламу или может быть даже целого оленя. Очень возможно, что сон ее продолжался уже несколько недель, начавшись раньше, чем бревно унесло водой.

Пустота, где помещалось гнездо токандейра, была совсем в другом месте. Очевидно, маленькие насекомые и большое пресмыкающееся даже не знали о существовании друг друга.

Затем завязался разговор о подобного рода змеях. Главными рассказчиками были Ричард и мэндруку, а изредка вступал сам Треванио, который, впрочем, мог сообщить только теоретические сведения.

Тем временем поднялся ветерок, и монгуба с раздутым парусом вновь начала скользить по зеркальной поверхности озера. Вдали на горизонте показалась земля или, по крайней мере, верхушки деревьев затопленного леса.

Но в этот день им не удалось хорошенько рассмотреть, что виднеется там вдали; солнце начало садиться, а с ним скрылись и верхушки деревьев покинутой ими части затопленного леса.

На этот раз путешественники не стали опускать парус; ветер продолжал дуть все в том же направлении, и все небо было усеяно мириадами блестящих звезд, по ним можно было безошибочно определять направление, которого следовало держаться.

Анаконда продолжала служить главным предметом разговора: негр и Мэндей, один за другим, рассказывали тысячи самых невероятных историй об этом пресмыкающемся. Но из всех этих рассказов правдив только один: в реках Южной Америки действительно водятся пресмыкающиеся, или водяные боа, достигающие тридцати футов в длину. Чудовища эти могут проглатывать четвероногих ростом с лошадь или корову; но все боа, без исключения, не ядовиты, — они убивают свою жертву, обвиваясь вокруг нее и удушая ее; наевшись досыта, боа обыкновенно отправляются в свое логовище или в ближайшее укромное местечко, засыпают там и остаются в состоянии оцепенения до тех пор, пока не переварится пища.

В тропической Америке существует несколько видов этих змей; их можно разделить на две совершенно различные группы: собственно боа и водяные боа, или анаконды. Первые живут исключительно на твердой земле, а последние, хотя и не живут постоянно в воде, встречаются только там, где вода в изобилии. Они отлично плавают и при этом еще могут ловко лазить на самые высокие деревья.

Глава 17

ЛЕСНОЙ ДЬЯВОЛ

В разговорах незаметно прошло время до позднего вечера. Монгуба с поднятым парусом все так же быстро продолжала продвигаться вперед.

Но, наконец, все объявили, что устали и хотят спать. Решено было, что мужчины по двое будут стоять на вахте и управлять движением монгубы, — один специально будет следить за парусом, а другой исполнять обязанности рулевого.

На первую вахту стали Мозэ и Том, — последний рулевым.

В доверии, которое опять было оказано Тому, нет ничего удивительного. Несмотря на то, что он был, так сказать, главным виновником крушения галатеи, никто и не думал сердиться на него за это: подобную ошибку мог сделать даже человек, лучше него знакомый с Амазонкой. К тому же Том и сам не раз громко высказывал сожаление о случившемся. Да и опасности заблудиться не было никакой, — следовало только идти по ветру.

Негр, до тех пор чувствовавший непонятную антипатию к Тому, со времени катастрофы стал лучше относиться к ирландцу.

Эту ночь они сидели рядом, как братья; они гордились, что наконец-то им дали не только самостоятельное, но, по их мнению, и серьезное поручение. До сих пор они действовали только под руководством индейца и считали себя до некоторой степени обиженными, хотя и не могли открыто показывать свое недовольство, так как оба они были обязаны спасением жизни тому же индейцу. В душе они вовсе не