Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов

Выпили. Саша с Софьей, Лёня с Олей. После троекратных поцелуев Фирсанова весело подвела итог:

– И я думаю, что более мы никогда не вернёмся к этому разговору, а станем жить, как одна большая семья!

– Всегда об этом мечтал, – со слезами на глазах сказал Краснов.

– Какой же ты у меня неисправимый романтик! – Чмокнув Леонида в щеку, счастливая Софья прижалась к нему.

Купив поместье в Крыму, Фирсанов настоял, чтобы обе семьи переехали туда на постоянное место жительства. Поскольку в столице их ничего не держало, то переезд осуществили достаточно быстро. С удивлением ходили по светлым комнатам, ещё хранившим запах свежей побелки, цокали языками и восхищались новым жильём. Виды были отменные: за спиной подымался громадина Ай-Петри, а перед глазами шумело и плескалось синее море, по недоразумению названное Чёрным.

В первый же вечер после новоселья Лёня открыл Саше свою главную тайну: это не всё, чем они обладают. Часть камней ждёт их в зулусской деревне под бдительным оком Вани. Так что, в любом случае, увлекательного путешествия в Африку не избежать. Лишь немного подрастут дети.

Леонид прижался щекой к обложке дневника, а потом аккуратно раскрыл его. Он хрустнул и чуть не рассыпался. С пожелтевших, местами заляпанных страниц в лицо дыхнул обжигающий сирокко. Часть чернил почти выцвела, часть размыло влагой, но разобрать слова было можно. Каждая строчка, несмотря на скупость слов, как нить разматывала клубок, в мельчайших подробностях раскрывала эпизод за эпизодом.

Фирсанов листал и чувствовал под пальцами жгучее солнце, раскалённый песок, скалы и горы, изумрудные леса, кислый запах пороха, победные крики добровольцев из Европейского легиона. Воздух, жарким каскадом обрывающийся с горизонта, стекал на маленький оазис. Он воочию видел черные пальмы на фоне закатного солнца, чёрную вереницу верблюдов, стремящихся в долгожданный оазис. Восхищённые глаза Кахины. Тамтамы утробно и гулко отбивали свою манящую, завораживающую дробь, воины Мпанде вышли в круг исполнять свой, полный мужества и воинственности, ритуальный танец.

Фирсанов испуганно захлопнул дневник. Он боялся части своих воспоминаний, но больше всего испугало то, что его с неудержимой силой потянуло туда, где он был по-настоящему свободен. Глянув из-под ладони на счастливую жену, веселящихся детей, иронизирующего друга, он с восторгом ощутил, как любовь и счастье пронизывают его жизнь, его сердце, его душу. Он поднял лицо вверх, блаженно подставляя его солнечным лучам.

Вне времени и пространства. Африка

Солнечные лучи крепко грели макушку и накаляли песок, как миллионы лет «до», так и миллионы лет «после». Пальмы метёлками вечно пыльной листвы теребили выцветшее небо, процарапывая в нем белые строчки облаков. Но кто разгадает эти письмена? Кричали караванщики, лаяли растревоженные собаки.

– Не плачь. Слёзы мешают твоим глазам. Успокой сердце и начинай снова. Ты сможешь, я знаю. – Кахина погладила по голове плачущую дочку.

И снова принялась обучать девочку искусству жонглирования камешками, как когда-то это терпеливо делал её белый незнакомец. Дочка упрямая, она же её дочь. Кахина сгребла камни и пересыпала их в детскую ладошку. Она же научилась, несмотря на то что голубоглазый пока не вернулся в оазис. Но ведь рано или поздно он появится, не может не появиться! Такие не обманывают.

Ваня по привычке посмотрел на деревенскую дорогу. Сегодня она снова была пуста. Он потрепал сына по голове и принялся учить, как обращаться с глиняными шариками. Рано или поздно масса Лео вернётся и тогда его надо будет чем-то удивить.

Шлёпая босыми ногами по красной пыли, появился Франсуа, ведя за руку похожего на чёрного совёнка сына. Француз, по обыкновению жевал какие-то фрукты. Кинул один из плодов Ване, тот с улыбкой вернул его ему обратно. Несколько минут, к удивлению детей, отцы продолжали жонглировать на двоих. Отсмеявшись, сели и продолжили урок, изредка поглядывая на дорогу.

«Интересно, когда приедет Лео, можно ли будет организовать первый бродячий цирк в Африке? И оправдает ли он себя?» – неожиданно даже для себя подумал Франсуа…

Конец

Примечания

1

Сирокко – обжигающий ветер с высокой температурой и низкой влажностью. Вызывает пыльную, сухую погоду вдоль северного побережья Африки.

2

Кохаб – арабское название Полярной звезды.

3

Самум – сильный ветер пустыни, налетающий шквалами и сопровождающийся пыле-песчаными вихрями и бурей на северо-востоке Африки.

4

Гермес Трисмегист (трижды величайший) – сочетает в себе черты бога Тота и Гермеса. В христианской традиции он автор теософского учения герметизм.

5

Гарри Гудини (1874–1926) – американский иллюзионист венгерского происхождения, прославившийся трюками с сложными побегами (escape) и освобождениями.

6

До 1975 года название нынешней столицы Мозамбика – Мапуту.

7

Письмо Николая II об Англо-бурской войне // Красный архив, 1934, том 2 (63), с. 125–126. (Цит. по: Россия и Африка. Документы и материалы XVIII в. – 1960 г. Т. I. XVIII в. – 1917 г. Институт всеобщей истории РАН. М., 1999, с. 153–154.)

8

Песня на стихи поэта и актёра Александра Краснова (08.02.1962-20.07.2011).

9

Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!

Вот арфа золотая:

Пускай персты твои, промчавшися по ней,

Пробудят в струнах звуки рая.

Перевод М.Ю. Лермонтова.

10

Я – Франсуа, чему не рад,

Увы, ждёт смерть злодея,

И сколько весит этот зад,

Узнает скоро шея.

Перевод И. Эренбурга.

11

Игнасий де Лойола – католический святой, основатель ордена Иезуитов.

12

«Сейчас, как тогда, приближается магическая ночь, сияет луна и ты здесь рядом. Я немного смущён… не могу собраться и тебе могу сказать только это: Как прежде и сильнее, чем тогда, я тебя буду любить». Перевод – Svetlana Mastica.

13

Et cetera (лат.) – и так далее.

14

Лейденская банка – первый электрический конденсатор, изобретённый голландцем Питером ван Мушенбруком и его учеником Кюнеусом в 1745 году в Лейдене.

15

На фуникулёре.

16

О, моё солнце.

17

Отрывок из стихотворения «Разговор с судьбой» А. Краснова.

18