Артек. Большое путешествие - Елена Ольшанская

Ярослав Игоревич привычно командовал «подчинёнными», а Ярик почувствовал, как сумка с камерой и фильмом начала буквально жечь ему руки, как будто хотела вырваться и побежать... куда? Ну конечно, к нему, к дедушке! Но Ярик колебался. Он же пообещал Игорю ничего не говорить деду, в смысле – его отцу. Ярик совсем запутался! Отец, дед, он сам – все в одном месте, и ещё вот эта камера с бобиной, где записан фильм папы. И от которой зависело будущее отца и самого Ярика. Нужно было решаться! «Ты мне ещё спасибо скажешь», – подумал Ярик и быстро направился к Ярославу Игоревичу, на ходу доставая из сумки бобину.

– Привет, дедуля... в смысле, Ярослав Игоревич, – спохватился он. – Мы с вами не знакомы. Ну пока... Но я отлично знаю вашего сына, и нам надо кое-что обсудить.

– Мальчик, подожди, – Ярослав Игоревич строго посмотрел на ребят, – а почему доски валяются? Кто должен был их убрать?

– Ярослав Игоревич, да подождут эти доски, – у Ярика было мало времени. – Ты... вы вообще знаете, что ваш сын – талантливый режиссёр? Преступно запирать на стройке будущего Михалкова!

– Какого ещё Михалкова? – Лебедеву явно мешал этот незнакомый паренёк.

– Вы серьёзно думаете, что ему хочется стать строителем? Да стройка – это вообще не его призвание! Посмотрите, какое он кино снял!

Игорь появился в тот момент, когда Ярик, тряся бобиной перед лицом Ярослава Игоревича, что-то жарко и пылко ему объяснял, а Лебедев смотрел на него, вытаращив глаза, и в них постепенно нарастал ужас. Ребята вокруг бросили работу и уставились на спорящих. Нужно было спасать ситуацию! Игорь кинулся к отцу с Яриком и встал между ними:

– Папа, не слушай его! – закричал он, испуганно глядя на бобину.

– Это что?! – Ярослав Игоревич тыкал пальцем в бобину, как будто это была дохлая мышь, которую вынесли на тарелке на обеденный стол вместо супа.

Артековцы вокруг замерли: кто с кистью, с которой капала краска, кто с молотком в руке, кто с доской на весу, так и не приставив её к стене. Игорь с ненавистью посмотрел на Ярика, но тот как будто этого заметил:

– Не мешай, Игорёк! Не видишь, я тебе помогаю? Ярослав Игоревич, – Ярик отбивался от Игоря, который хотел отобрать свою бобину, – разрешите ему снимать кино и бросить эту скучную стройку!

Игорь отчаянно пытался забрать свою бобину, а Ярослав Игоревич уже взял себя в руки и грозно возвышался над мальчиками. Его лицо пылало от гнева и выражало сложную гамму чувств. Его сын, потомственный строитель, надежда отца, которого он, Лебедев, уже третий год возит в этот лагерь, и для этого сам работает здесь, чтобы быть рядом... Можно сказать, в ущерб основной работе! И вместо того, чтобы красить стены, выравнивать углы и замешивать цемент, занимается какой-то ерундой!

– Я не для того тебя сюда привёз, чтобы ты тайком крутил плёнки! А тебя, – Ярослав Игоревич с силой выхватил бобину из рук Ярика, – чтоб я больше здесь не видел! Не попадайся мне на глаза и не смей сбивать с толку моего сына! А ты, – Лебедев обернулся к Игорю, – чтобы убрал весь мусор! Через пять минут приду – проверю!

Ярослав Игоревич отправился в свою комнату. Надо было передохнуть и обдумать, что делать дальше. Хотя строгий отец уже знал, что сегодня ночью ему опять не заснуть. Он снова будет ворочаться с боку на бок и размышлять, как заставить сына увлечься строительством. Не из-под палки, как сейчас, а по- настоящему.

Ярослав Игорь чувствовал, что сын выполняет его приказы, потому что с детства был послушным мальчиком. А Лебедеву хотелось, чтобы он делал это от души, как он сам. Хорошо, что Ярослав Игоревич взял с собой снотворное.

А Ярик тем временем, как провинившийся первоклассник, стоял под осуждающими взглядами ребят. А самое обидное, что дружеские отношения с Игорем, едва начавшись, разрушились, как карточный домик. Вырвав из рук Ярика сумку с камерой, Игорь назвал его предателем и убежал, страшно расстроенный. А Ярик никак не мог понять, почему его дедушка, всегда такой добрый, оказался вдруг строгим и упрямым. Ярослав-младший пока не знал, что люди с возрастом меняются: иногда в худшую сторону, а иногда в лучшую. Лебедев-старший просто ещё не успел трансформироваться в клёвого деда.

Грустные раздумья

Ярик, Ромка, Николетта и Елисей снова собрались возле Дерева Желаний. Нужно было решать, что делать. Пока что все четверо потерпели сокрушительное поражение, и ни у кого не было плана, как всё исправить.

Елисей забрался на толстую ветку Дерева и лежал, обхватив её руками. Он уже опробовал почти все ветки (на каждой полежал или посидел) в надежде, что ему удастся договориться с Волшебным великаном и он вернёт их домой. Хотя куда они сейчас могли вернуться?

– Мы с Есей изменили прошлое и теперь можем вообще не родиться, – грустно сказала Николетта, и была полностью права.

– Подумаешь, одним блогером стало бы меньше, – съязвил на это Ярик и тут же получил от Николетты фидбэк:

– Это кто там выступает? Мальчик, которому запрещают петь? А говорить тебе пока не запрещают?

Нет, никто из них не хотел обидеть другого, просто все были сильно расстроены, и поэтому не могли сдержать эмоции.

Ромка вообще снова надел очки и вновь стал похож на маменькиного сынка и ботаника-очкарика. Только совка для ловли бабочек не хватало. Он ужасно переживал, что не смог сразу определить, кто его отец, и вместо того, чтобы поддержать его, унижал вместе с другими ребятами. Да ещё втроём на одного! Почему он думал, что быть отважным – значит быть хулиганом? Это же надо так облажаться!

– Я, правда, не понимаю, как из такого слюнтяя мог получиться лётчик-испытатель?! Наверное, он стал смелым позже, а потом уже в катастрофу попал?.. – рассуждал Ромка. – И почему я ему про закрылки не сказал?!

Но все Ромкины вопросы оставались без ответа. Каждый из ребят размышлял о своём. Николетта с Елисеем с ужасом думали, что с ними теперь будет. Они что, возьмут и просто исчезнут?

Ярик переживал, что обманул своего папу, которому обещал ничего не рассказывать о фильме. Хотя он же хотел как лучше! Просто никак