Девочка по имени Зверек - Маргарита Разенкова

Тэдзуми тоже решил присоединиться к зрителям и встал так, чтобы разом видеть всех, хотя бы искоса, и стал смотреть. Сначала он было решил, что этот импровизированный спектакль посвящен какой-то возвышенной поэтической теме, возможно даже религиозной, так как танцовщицы весьма походили на монахинь или, по крайней мере, изображали их.

Музыка играла размеренно и негромко, молодые танцовщицы двигались в ритме протяжной мелодии, как два лебедя в спокойной воде озера – будто скользя. Танец можно было назвать даже красивым. Они то поднимали неспешно руки, то, как крылья, разводили их в стороны, изящно обмахиваясь веерами. Совсем незаметно было движений ног, настолько плавно девушки переступали, меняясь в танце местами.

Экипаж богатой дамы стоял совсем близко от Тэдзуми, и он боковым зрением отметил движение: из-за занавески показалась рука и сделала знак служанке подойти. Та немедленно приблизилась, выслушала свою госпожу, что-то взяла у нее и вдруг направилась прямехонько к Тэдзуми. Он удивленно следил за ней взглядом.

– Господин, – служанка была мала ростом и смотрела на Тэдзуми снизу вверх, – позвольте передать вам записку от моей госпожи.

Тэдзуми взял. Пока он читал, девушка, отступив на пару шагов, ждала. Видимо, ей было дано такое указание.

Дама сама обращалась к нему, а записка гласила:

Дружно цветут в горах весенние вишни.

Отчего молодой самурай одиноко отправился в путь?

Оставалось еще много пустого места под последней строкой. Что это? Вызов на поэтическую дуэль или нечто иное? Тэдзуми не был силен ни в придворном этикете, ни тем более в интригах. Сумрачно взглянув на служанку, с самым смиренным видом стоящую рядом, он недовольно проворчал:

– Ну, и чего ты ждешь?

– Ответа, господин. – Она опустила глаза.

– Хорошо, жди.

Он уселся прямо на желтый лиственный покров и задумался: независимо от причин, побудивших эту аристократку обратить на него внимание, он должен оставаться вежливым и, по возможности, выказать сообразительность и расторопность. Поразмышляв непродолжительное время, Тэдзуми приписал на свободном месте записки:

Опасен и труден одинокого воина путь,

Но ведет к просветлению Будды.

Ведомо это мудрым вишням в горах.

Он не был доволен своим нескладным ответом, но слишком долгие размышления тоже были бы нехороши, они могли навести даму на мысль, что он неуч и простофиля, не знакомый с правилами хорошего тона, обязывающих ответить в максимально короткое время.

Но как он мог составить достойный ответ, если музыка «людей с русла» (как часто называли таких актеров) стала вдруг звучать все громче и громче, барабанчики уже не отмеряли ритм, а энергично навязывали его, неожиданно изменился и сам характер танца. Танцовщицы лихо отплясывали, уже вовсе не походя на монахинь, проделывая со своими руками нечто невообразимое – движения сделались если не прямо непристойными, то весьма чувственными. Зато толпа оживилась, и вот уже кто-то полез за кошельком.

Тэдзуми отдал записку и отвернулся, не желая знать, понравится ли его ответ. Но, как видно, ответ понравился, так как через короткое время прибежала та же служанка и деликатно покашляла за его спиной. Он обернулся.

– Не будет ли господин любезен, – витиевато выдала она, – подойти к моей госпоже?

«Скорее всего, – с неудовольствием подумал Тэдзуми, – какая-нибудь придворная фрейлина. Умирает от скуки долгого пути и решила поразвлечь себя пустой болтовней!» Но все же подошел и учтиво поздоровался. Дама откинула полог. Он ожидал увидеть молодую щеголиху – фрейлину императорского двора или скучающую супругу богатого землевладельца, не обременяющую себя положенными ей по рангу и воспитанию рамками приличий, – но обнаружил пожилую женщину с добрым открытым взглядом и приятной ясной улыбкой. Судя по обличию – дорогое лиловое кимоно, затканное изысканным узором из мелких серебряных листиков, роскошный веер старинной работы с черными лакированными планками, а причес ка хотя и серебрящаяся сединой, но аккуратно и искусно уложенная, – женщина была из очень богатого и высокого дома. Но в обращении оказалась проста и сердечна.

Для начала она, к удивлению Тэдзуми, искренне извинилась, что, возможно, отвлекла его от развлечения, необходимого порой во время долгого пути. Тэдзуми было стыдно сознаться, что он и в самом деле остановился, чтобы поглазеть на представление, и он, по-прежнему вежливо, ответил, что просто идет-де своей дорогой, а этот балаган – лишь досадная помеха на пути.

– Не стоит стесняться, юноша, – прозорливо улыбнулась его собеседница. – Я и сама велела вознице свернуть к обочине, чтобы немного развеяться. Итак, мой возраст – а я много старше вас – позволяет мне спросить без обиняков: вы шествуете один, без эскорта?

Хотя Тэдзуми пришлись по душе ее прямота и простой, даже задушевный тон, и более того – принесло необъяснимое облегчение, что хозяйка роскошного экипажа не молода, все же ему вовсе не хотелось здесь, на дороге, рассказывать о себе незнакомой, пусть на вид и порядочной женщине. И он ответил только:

– Я всегда так путешествую, уважаемая госпожа. Это мое правило. И я поступаю так с ведома и одобрения моего отца.

– О! – Ее брови удивленно приподнялись. – И вы не опасаетесь дорожных грабителей?

Пришла очередь удивиться Тэдзуми:

– Опасаюсь? Что дорожные грабители могут отнять у самурая? Жизнь? Кошелек? Что бы то ни было – для этого надо очень хорошо владеть мечом.

– А вы хорошо владеете мечом?

– Те, кто мог бы это засвидетельствовать, к сожалению, умолкли навек. – Это прозвучало немного напыщенно, и он сразу прибавил: – Но дело не в моем умении владеть мечом, а в убеждении, что на Пути воина нас ведет Небесное Дао.

– Замечательно! Вы, я вижу, храбрый воин. Но ведь и воин, если, конечно, он желает следовать пути просветления, не всякий раз, как только захочет, может лишить жизни человека. Хотя в нынешний век самураи часто убивают беззащитных простолюдинов, – она немного озабоченно задумалась, – только вчера мы были тому свидетелями на дороге. О, Будда!

– Я не убивал и не собираюсь убивать просто так кого попало. Мне известны законы истинного воина. Например, не осудят убийство из мести – но этому чувству настоящий воин не поддастся. Он должен также избегать глупых ссор, не терять хладнокровия и не позволять вовлечь себя в кровавую схватку необдуманно. Позволительно убить грабителя или разбойника, но они, как правило, плохие фехтовальщики, и мастер меча справится с ними, не убивая. Но как верный вассал я должен убить любого, включая себя, по приказу моего господина!

– А кому служит мой молодой собеседник? И как его зовут?

Он вежливо поклонился:

– Мое имя – Накаёри-но Тэдзуми. Я пока не представлен ко двору сёгуна, и у нашей семьи нет при дворе покровителей. Но мой отец верно служит сёгуну в ранге хатомото уже много лет.