Схватка (повести о чекистах) - Юзеф Янушевич Принцев

началось!.. Уедем и уедем! Господи, да неужели не наездились за всю жизнь? Куда ехать? Зачем?.. Подал на развод, ушел из дома, комнату где-то снимал, потом объявился, худой, руки дрожат. «Не поедешь, мне одно остается — в петлю!» Как ехать? Куда? «Не твоя забота!» А чья это забота? Ну, я ладно! А дочь? Теперь вот день моего рождения отмечать затеял. А для меня — все равно что поминки!

Галина Прокофьевна вытерла слезы и пошла открывать дверь.

— Поздравляю! — Гартман протянул Галине Прокофьевне три гвоздички, обернутые в мягкую бумагу. — И знакомьтесь. Это — Дорис. Это — Леня. А этот человек вам, наверно, знаком!

И указал на стоящего за их спинами Григория Спицына. Тот невесело усмехнулся и, держа за горлышко бутылку шампанского, прошел в кухню, хлопнул там дверцей холодильника и вернулся обратно уже без бутылки.

— Проходите! — Галина Прокофьевна указала на дверь комнаты. — Рассаживаться у нас особо негде. Можно прямо за стол!

— Прекрасно! — потер руки Гартман и первым прошел в комнату.

— Что же ты шампанское унес, Гриша? — обернулась к мужу Галина Прокофьевна.

— Пусть охладится, — по-хозяйски распорядился Гартман. — Мы вам пока кино покажем!

— Кино? — удивилась Галина Прокофьевна. — Какое еще кино?

— Сейчас увидите! — весело сказал Гартман. — Леня, заряжай и прямо на стену, благо она белая!

Пока Белкин возился с проектором, Дорис оглядела комнату.

Обставлена она была без затей, с неизменной стенкой из полированного дерева. Над стареньким письменным столом висело несколько полок с книгами, и на одной из них стояли выточенные из дюраля модели самолетов. Определить точно, какие они, Дорис не могла, но, судя по всему, это были истребители. Сбоку, на стене, висел потертый шлемофон с ларингами, на столе лежали развернутые карты и линейка, похожая на логарифмическую.

— Все готово! — объявил Белкин.

— Свет! — скомандовал Гартман.

Спицын щелкнул выключателем, и комната погрузилась в темноту.

Белкин менял в проекторе цветные слайды, и на белой стене возникали дома с непривычно плоскими крышами, стоящие среди виноградников; пестрые зонты пляжей на берегу моря; апельсиновые рощи; шумные улицы городов, заполненные автомашинами всех марок; регулировщик в белом тропическом шлеме; магазины с улыбающимися манекенами за стеклами витрин.

Дорис переводила названия поселений, курортов, городов. Это был обычный туристский набор слайдов, рекламирующий маршруты дорогих круизов, но Гартман, не зная этого, а скорее всего умышленно, комментировал их по-своему:

— Смотрите, Галина Прокофьевна! Это жизнь!.. А магазины? Ноу про́блем! Что скажете?

Но Галина Прокофьевна молчала и безучастно смотрела, как, сменяя друг друга, мелькают на белой стене цветные картинки. Теперь они изображали жизнь семьи, недавно приехавшей в эту страну. Средних лет человек, очевидно глава семьи, его жена и дочь осматривают еще пустую квартиру. Проходят по комнатам, любуются кухней, спускаются в гараж. Потом они выбирают автомашину, и вот уже глава семьи сидит за рулем, а его улыбающихся домочадцев еле видно из-за горы пакетов, свертков и коробок.

— И заметьте, Галина Прокофьевна, все в кредит! — пояснял Гартман.

Галина Прокофьевна по-прежнему молчала и, только когда показали рынок, заваленный овощами и фруктами, а Гартман восторженно объявил, что апельсины там дешевле картошки, не выдержала и поднялась со стула:

— Спасибо, что напомнили. У меня картошка не чищена. — И вышла из комнаты.

В кухне она села у стола, вытерла слезы и громко сказала:

— Апельсинов я ихних не видела!

Спицын включил свет и хмуро посмотрел на Гартмана. Тот сокрушенно развел руками, показал глазами на дверь: «Иди, поговори», — и Спицын, тяжело вздохнув, направился в кухню.

— У всех свои сложности! — покачал головой Гартман и обернулся к Дорис: — У вас, я слышал, тоже?

— Еще какие!

— Разберемся! — успокоил ее Гартман и осторожно спросил: — Леня вам говорил о своих планах?

— Туманно, — пожала плечами Дорис.

— Не знал, как вы к этому отнесетесь, — пояснил Гартман.

— К чему именно? — недоумевающе посмотрела на него Дорис.

— К тому, чтобы выйти за него замуж, — усмехнулся Гартман.

— Замуж? — Дорис оглянулась на Белкина. — Это для меня новость! Что же ты молчал?

— Да, понимаешь... — замялся Белкин. — Я хотел сказать, но....

— Не решался, — договорил за него Гартман. — Он у нас мальчик стеснительный.

— Не замечала! — насмешливо заметила Дорис. — Мне казалось наоборот!

— Люди часто кажутся не теми, кто они есть на самом деле, — испытующе смотрит на нее Гартман. — Вот вы, например!

— Я?! — удивленно подняла брови Дорис.

— Вы. — Гартман не сводил с нее глаз. — В университете — одна, в некоем злачном месте — другая. А может быть, есть и третье?

— Имеете в виду злачное место? — рассмеялась Дорис. — Есть и третье. «Шанхай», например! И четвертое, и пятое! Назвать?

— Рестораны города я знаю достаточно хорошо, — сухо сказал Гартман. — Меня интересует другое: ваше отношение к правоохранительным органам.

— В каком смысле отношение? — не поняла Дорис. — Как я к ним отношусь, что ли?

— В каком вы там качестве? — поправил ее Гартман. — Это, надеюсь, понятно?

— Меня из университета поперли, думала — насчет работы поможете, а вы с какими-то идиотскими разговорами лезете! Трезвые вроде бы еще! До фени мне эти ваши органы! Ясно?..

— Предположим, — в упор разглядывал ее Гартман. — А если я предложу вам не какую-то работенку, а нечто более кардинальное, решающее все ваши затруднения. Как вы на это посмотрите?

— Замуж за него идти? — Дорис сердито обернулась к Белкину.

— Если хотите, фиктивно, — подтвердил Гартман. — А он увезет вас отсюда.

— В свой родной городишко? — отмахнулась Дорис. — К предкам? Чтоб я за ними горшки выносила? Да пошли они...

— Не надо грубить, — мягко остановил ее Гартман. — А если у него более широкие возможности?

— Какие это, интересно? — недоверчиво переспросила Дорис.

— Об этом в свое время, — ушел от ответа Гартман. — Сейчас меня интересует только одно: согласны вы или нет?

Дорис задумалась, покусала губы и сказала:

— Замуж неохота!

— Да вас никто не неволит! — рассмеялся Гартман. — Брак будет фиктивным.

— А если он мне потом развода не даст? —