28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов

полностью замкнуто, – напишет Еременко. – В последнем для гитлеровцев “котле” оказалась более чем полумиллионная группировка дезорганизованных, потерявших управление и боеспособность немецких войск… В течение 9 и 10 мая войска фронта взяли в плен более 20 тысяч солдат и офицеров из группировки Шёрнера (главным образом 1-й танковой армии)». Но далеко не все немецкие подразделения сложили в тот день оружие. Боевые столкновения будут идти еще почти неделю.

К вечеру 9 мая Конев уже никак не мог прояснить оперативную обстановку в Праге. «На улицах шли сплошные демонстрации. При появлении советского офицера его немедленно брали в дружеский полон, начинали обнимать, целовать, качать. Один за другим пропадали мои офицеры связи в окружении – поцелуи, угощения, цветы… Потом в этих же дружеских объятиях один за другим оказались и старшие начальники – и Лелюшенко, и Рыбалко, и подъехавший вслед за ними Гордов… Словом, день освобождения Праги был для меня очень беспокойным. Пропадали офицеры связи, пропадали командиры бригад и корпусов – все пропадали! Вот что значит и до чего доводит народное ликование!»

Жители освобожденной Праги встречают автомобиль с советскими военнослужащими

9 мая 1945 г.

© Франтишек Иллек ⁄ РИА Новости

Битва за Прагу была тяжелой. «В эти дни особенно горько было видеть за привычными докладами с фронтов продолжающиеся жертвы, – читаем у Штеменко. – За освобождение Чехословакии отдали свою жизнь свыше 140 тысяч наших солдат и офицеров».

Памятник Коневу беспамятные власти Праги снесли в год 75-летия Победы. А ведь это был памятник и тем 140 тысячам…

Заканчивались боевые действия в Прибалтике. В десять утра 9 мая истекал срок ультиматума, установленный командованием 3-го Белорусского фронта Курляндской группировке немецких войск. Баграмян писал: «Верные условиям ультиматума, мы не пускали в ход оружия до установленного часа. Однако, как оказалось, фашисты понимали лишь язык силы. И мы применили ее. В результате этого последнего удара войск нашей 48-й армии более 30 тысяч солдат и офицеров немецко-фашистской армии во главе с тремя генералами вынуждены были капитулировать. Так вот и получилось, что в день Великой Победы, когда во всех городах и селах нашего необъятного государства царило невиданное ликование, мы еще продолжали с оружием в руках утверждать ее».

Немецкая САУ «Хуммель» (на перед нем плане), штурмовые орудия StuG III и StuG IV, а также САУ Marder III, ставшие трофеями советских войск в Курляндии

Май 1945 г.

© Василий Савранский /РИА Новости

Продолжалась война и на морских просторах. «Германский флот продолжал боевые действия против наших сил даже после подписания Акта о безоговорочной капитуляции, – подтверждал адмирал Кузнецов. – Так, в 6:00 9 мая немецкие эсминцы открыли огонь по нашим самолетам, требовавшим возвращения кораблей в восточные порты. Точно так же 9 мая с немецких транспортов в районе острова Борнхольм были обстреляны наши торпедные катера.

На заключительном этапе войны балтийцы должны были высадить десант на остров Борнхольм. Эта операция вызывалась тем, что там сосредоточилось примерно до тридцати тысяч гитлеровцев. Я сообщил начальнику Генерального штаба о необходимости овладеть островами Борнхольм и Рюген и просил выделить для этой цели две дивизии из состава 2-го Белорусского фронта.

Последующие события подтвердили целесообразность и своевременность этой операции. Оказывается, немцам было дано указание сдаться в плен лишь англичанам, как только они высадятся на остров с самолета.

9 мая командование КБФ (Краснознаменного Балтийского флота. – В.Н.) передало по радио гарнизонам островов требование о капитуляции. Гитлеровцы отказались сложить оружие. Тогда флотская авиация нанесла удар по местам базирования немецких войск и судов. В тот же день отряду наших катеров было приказано высадить на Борнхольм стрелковую роту, что и было сделано – в порту Рённе вышла на берег сотня наших бойцов. По сравнению с немцами их была горстка. Но враги знали: за спинами этих солдат – мощь всей нашей армии… Командованию гарнизона ничего другого не оставалось, как тоже приступить к оформлению капитуляции своей группировки. Однако в те же самые минуты часть немецкого гарнизона пыталась погрузиться на суда и удрать в Швецию. Мы послали наперехват торпедные катера и подводные лодки. Наши моряки, нагнав беглецов, приказывали немедленно возвращаться на Борнхольм. Фашисты на эти приказы отвечали в большинстве случаев огнем. Тогда командирам наших кораблей ничего не оставалось, как тоже пускать в ход оружие…

Не прекращались боевые действия и на Северном флоте. Уцелевшие фашистские подводные лодки еще пытались атаковать наши конвои».

Фактически война не закончилась 9 мая. Но Победа уже была одержана. Маршал Рокоссовский выражал чувства, которые испытывал, наверное, каждый фронтовик: «Победа! Это величайшее счастье для солдата – сознание того, что ты помог своему народу победить врага, отстоять свободу Родины, вернуть ей мир. Сознание того, что ты выполнил свой солдатский долг, долг тяжелый и благородный, выше которого нет ничего на земле!»

Трибуна для парада в честь победы в парке Тиргартен на Зигераллее в Берлине

Германия, май 1945 г.

Из фондов РГАКФФД

Наших воинов и в этот день ждали и удивительные находки, имевшие непреходящее значение для мировой культуры. Генерал армии Алексей Семенович Жадов рассказывал:

«Случилось почти невероятное. Уже 8 мая поисковая группа, возглавляемая младшим лейтенантом Л.Н. Рабиновичем – художником по довоенной профессии, хорошо владевшим немецким языком, – точно установила, что художественные ценности из всех музеев были вывезены еще до бомбардировки… Опрос жителей, проведенный в этот день в разных регионах города, дал возможность сделать вывод, что художественные ценности Дрезденской галереи нужно искать в окрестностях города.

Рано утром 9 мая, в День Победы, на поиски картин было выделено уже несколько групп. Этот день для наших воинов оказался исключительно счастливым, праздником вдвойне: во-первых, солдаты и офицеры радовались вместе со всей страной долгожданной победе над фашистской Германией и, во-вторых, было обнаружено одно из крупных мест хранения картин, спрятанных гитлеровскими молодчиками в туннеле возле местечка Гросс-Котта».

Комбат В.П. Перевозчиков добавлял подробности поиска шедевров Дрезденской галереи: «Во второй половине дня, когда я приехал в местечко вместе с саперами, увидел, что солдаты цепью прочесывают местность. Час спустя мы обнаружили со стороны Эльбы отвесную скалу, из которой выходила узкоколейка в сторону реки. Вход в туннель над рельсами был закрыт железной дверью…

После проверки входа в туннель, спотыкаясь в темноте о шпалы, задыхаясь от сырого, затхлого воздуха, мы двинулись вглубь штольни. Вдруг на ржавых рельсах узкоколейки увидели товарный вагон. Внутри него, прямо против двери, плоский некрашеный ящик. Справа от стены