Королева викингов - Пол Андерсон

— Открой дверь, отец, — попросила она. — Мы оба должны уйти одним и тем же путем.

Эгиль отворил. Торгерд вошла в комнату, снова заперла дверь и легла на другую кровать.

— Ты хорошо решила, дочь, последовать за своим отцом, — без выражения сказал Эгиль. — Великую любовь ты показываешь. Хорошо ли посмотрят, если я останусь жить после такого горя?

Они долго лежали в молчании.

— Дочь моя, ты что-то жуешь? — через некоторое время спросил Эгиль.

— Я жую морские водоросли, — ответила она, — ибо слышала я, что от них человеку делается еще хуже. А я ведь боюсь, что слишком долго придется мне дожидаться смерти.

— Что, они воистину вредоносны?

— Очень вредоносны. Ты не хотел бы взять немного?

— Почему бы и нет? — Он взял водоросли у нее из руки и принялся жевать их.

Спустя еще некоторое время Торгерд поднялась, чуть-чуть приоткрыла дверь и попросила воды. Служанка принесла ей полный рог.

— Вот что делают морские водоросли, — сказал Эгиль. — От них ты еще сильнее страдаешь от жажды.

— А не хочешь ли и ты хлебнуть воды, отец?

Он сел на кровати, взял рог и осушил его.

— Они обманули нас, отец, — сказала Торгерд. — Это было молоко.

Эгиль впился зубами в рог так, что откусил от него большой кусок, а потом швырнул на пол. Рог разлетелся на части.

— Что же нам теперь делать, отец? — обратилась к нему Торгерд. — Кажется мне, что нашему с тобой желанию помешали. — Эгиль сидел с таким видом, будто его ударили по голове. Торгерд собралась с духом. — Вот что, отец, — сказала она, — я думаю, что мы должны прожить достаточно долго для того, чтобы ты сложил поэму в память Бёдвара. Тогда мы сможем умереть, если все еще будем желать этого. Если поэму придется складывать твоему сыну Торстейну, это случится еще не скоро. Бёдвар не должен лежать невоспетым, как будто нас нет здесь и некому выпить в его честь поминальное пиво.

Эгиль помотал большой лысой головой.

— Я не смогу, — пробормотал он, — не смогу, даже если и попытаюсь. — Дочь не мигая смотрела ему в глаза. — Ладно, — сказал он в конце концов, — тогда уж я лучше посмотрю, не удастся ли что-нибудь сделать.

Он вновь улегся в постель, устремил невидящий взгляд куда-то сквозь потолок и принялся складывать строфы.

Сначала они двигались медленно, подобно людям, несущим гроб на похоронах, но постепенно дело пошло живее.