Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

иногда с расценкою, записывался в особую книгу, которая по главной статье употребления называлась книгою кроельною. Здесь записывалась также и мера кроенному шитью с обозначением скупо или сыто, какая часть скроена, сколько оставлено в запасе и т. п. Из кроельных книг, хотя и не сохранившихся вполне, мы узнаем, по крайней мере приблизительно, какие именно предметы наряда бывали в большем употреблении сравнительно с другими, и потому чаще строились и расходовались; совсем изношенные – в отставку, а годные и новые – для подарков родственным и служебным лицам. Вот примерные цифры подобных построек для цариц Евдокии Лукьяновны 1627–1629 гг. и Марьи Ильичны 1648–1650 гг.

Кроме значения мастерской, которое было, так сказать, коренное, почему и самый Постельный царицын приказ большею частью назывался тоже Мастерскою палатою, эта палата имела еще значение царицыной кладовой, иначе – гардеробной, в которой в особых помещениях – в поставцах, коробьях, шкатулах, ларцах, ящиках и сундуках – сохранялись всякие предметы из платья и уборов, разумеется, за исключением только тех, которые употреблялись вседневно и поэтому хранились в хоромах у самой царицы или у царевен. Выдавая наряды по назначению, Палата вела точные и подробные об этом записки, известные под именем выходных книг, которые по отношению к царицам и царевнам, к сожалению, не сохранились.

Из общих ее описей мы получаем любопытные сведения о количестве платья и уборов, какое за известное время сохранялось в казне и которое дает понятие вообще о степени щегольства в быту цариц и царевен. С этою целью помещаем здесь сводную роспись различных одежд цариц Евдокии Стрешневых, Марьи Милославских, Агафьи Грушецких и взрослых царевен больших, от Стрешневой, и меньших, от Милославской.

Здесь не поименованы некоторые, особенно богатые уборы и вообще кузнь ларешная, всякие драгоценности, по той причине, что, как мы уже говорили, и само ведомство Мастерской палаты ничего не знало об их количестве, ибо они хранились всегда в особых ларцах, ящиках, шкатулах и коробьях за царицыною печатью и в таком виде сдавались дворецкими и дьяками при случае нового пересмотра и новой переписи. Так, здесь нет описи царицыных корун, венцов, богатых ошивок, убрусов, жемчужных ожерелий, монист, серег, перстней и т.п. В казне у царицы Евдокии Лукьяновны в числе ларцов находились: «Ларец кипарисный с костьми, обложен серебром, во влагалище в суконном червчатом с замком за печатью царицы, а ключ от замка у ней, государыни, в хоромех. Ларец по зеленой земле травы писаны розными краски за печатью государыни великия старицы иноки Марфы Ивановны. Ларец зелен окован железом за печатью царицы, а в нем государя (т.) нарядные сорочки. Ларец кипарисный за царицыною печатью, а в нем государевы полотенца. Ларчик кипарисный окован, а в нем царицыны ошивки. Коробья новгородская с замком за печатью царицы, а в ней царицыны сорочки. Коробья новгородская окована железом, замкнута, за царицыною печатью, а в ней государевы да царицыны отставные сорочки. Коробья осиновая бела с вислым замком за царицыною печатью, а в ней по ярлыку написано: низаные убрусцы; а ключ того замка у царицы в хоромех. (155г. генваря 31, се убрусцы взял государь (Алексей Михайлович ) и отнес к себе в хоромы.) Ларец кипарисный окован, с замком, а ключ от того замка у царицы в хоромех. А по сказке боярыни Анны Костянтиновны в том ларце сорочки царевны Ирины. Ларчик оболочен бархатом червчатым, оковцы серебрены; во влагалище суконном с замочком вислым, а ключ от того замка в хоромех». Точно так же и от нескольких других ларцов, коробей и шкатул, в коих неизвестно что хранилось, ключи тоже находились у царицы в хоромах.

Что касается одеял и именно того обстоятельства, что у царевен они значатся в весьма достаточном количестве, то должно припомнить, что царевны совершали свои выходы под покровом именно таких одеял или пол (см. выше, с. 305–306), изготовляемых для этой цели не только из сукна, но в парадных случаях большею частью из тяжелых золотных тканей.

Одежды и уборы цариц после их смерти преемственно переходили со всею их казною к новым царицам, за исключением разве носильного повседневного платья, которое большею частью раздавалось на помин души родственницам бывшей царицы или же продавалось с целью раздать деньги тоже на помин по церквам и монастырям. Так, в 1615 г. по смерти царицы Евдокии продано было ее черное (траурное) платье с предварительною оценкою торговых людей[270]. Парадное выходное платье, вообще не часто надеваемое, долго оставалось свежим и новым и потому долго сохранялось в казне. Новые царицы из остававшегося запаса выбирали многое и для своего гардероба, переделывали и перешивали, что не была по плечу, а иное, что было в пору, приказывали подавать себе и без переделки. Так, спустя 11 лет по смерти царицы Марии Ильичны некоторые ее одежды – 2 шубки, 5 летников, 2 телогреи – поступили даже к молодой царице Агафье Семеновне, а еще прежде вся ее казна перешла к молодой царице Наталье Кирилловне, которая к оставшемуся гардеробу в течение первых 5 лет прибавила только 9 летников (к остававшимся 116), 7 шубок (к остававшимся 56) и до 40 телогрей, коих после царицы Марьи, вероятно, оставалось ок. 70. Между тем и гардероб царицы Марьи заключал в себе значительное количество одежд, перешедших к ней от царицы Евдокии – ее свекрови. Таким образом, количество более или менее богатых одежд накоплялось в царицыных кладовых постепенно в течение десятков лет и даже целого столетия. Укажем на постепенное приращение одежд у царицы Евдокии, число которых в 20 лет увеличивалось вдвое и втрое по той причине, что тут же сохранялись и старые, не изношенные, но шитые прежде. Не говорим о выростках, т. е. о детском платье, из которого дети вырастали и которое обыкновенно переходило последовательно к младшему поколению иногда в полном составе. Заметим также, что то богатство нарядов, какое мы находим в царицыной казне в эпоху Смутного времени, известное нам лишь по отрывочным, не вполне сохранившимся описям, объясняется тою же обычною бережливостью царского двора. Здесь многие предметы, особенно предметы светличного рукоделья, каковы, например, летничные вошвы, могли оставаться еще от первых цариц XVI столетия, т. к. в кон. XVII столетия оставались еще в царицыной казне уборы, например кики и одежды царицы Евдокии (ск. в 1645 г.). Такая сохранность одежд и разных других предметов обнаруживала, с одной стороны, великую бережливость