В стране райской птицы. Амок - Янка Мавр

— Вы же сами научили меня, что бог велит прощать людям их грехи, — с досадой произнес Саку.

— Во-первых, не мы вас научили, а миссионеры, а во-вторых, вам следовало бы знать, что на земле существует суд и закон, который не оставляет безнаказанными преступления, — сказал Скотт и направился к деревне. За ним двинулся и весь отряд.

Саку стоял и смотрел им вслед, словно не понимая, где он и что с ним. Выходило, что этот «брат во Христе» точно так же не понял его, как и «брат по крови» Мапу. И у того и у другого свой взгляд на вещи, свои жизненные интересы, которые далеки от всякого «спасения души».

Он повернул и тихо поплелся вслед за ними.

Туман расходился, становилось все светлей и светлей, но деревня по-прежнему казалась вымершей: нигде ни души.

Но вот между хижинами замелькали фигуры папуасов.

— Ага! — сказали белые. — Они сами собираются идти на нас. Тем лучше.

И началась стрельба.

Саку, услышав выстрелы, бросился к Скотту, схватился за ружье и стал просить:

— Господин, пожалейте несчастных людей. Убейте лучше меня!..

Скотт нахмурился и сказал:

— Не лезьте не в свое дело! Оставайтесь со своими христианскими обязанностями и молитвами. Позаботьтесь о душах этих людей, а не о теле.

Но Саку, словно не в себе, все твердил:

— Не нужно, не нужно… Господин… Сжальтесь… Скотт нетерпеливо оглянулся. Тогда Хануби взял

Саку за руку и отвел в сторону. Подошел Брук.

— Слушай, Саку, — сказал он, трогая его за плечо, — ты хороший человек, мы тебя очень уважаем и считаем почти таким же, как мы сами. Вот и мне ты помог, и все такое… Но зачем тебе все это? Чего ты из кожи лезешь из-за какого-то людоеда? Ну кто, скажи, пострадает, если и погибнет десяток-другой папуасов?

Брось лучше глупости. Ты ведь человек образованный и сам должен понимать.

Но Саку не слышал этих «убедительных» доводов. Он смотрел на деревню и не верил своим глазам — там творилось что-то непонятное: папуасы повыскакивали из укрытий, бегали взад-вперед по улице и, казалось, совсем забыли про опасность, которая им угрожала. Временами даже можно было подумать, что они бьются друг с другом.

Теперь уже выстрелы гремели беспрерывно. Один за одним валились черные на землю и наконец разбежались.

Когда белые вошли в деревню, они увидели множество трупов, причем некоторые из папуасов, как видно, погибли не от пуль, а от своих же стрел или пик.

— Смотрите, они даже друг дружку стали бить! — сказал Кандараки.

— Тем лучше, — подхватил Брук, — нам будет меньше работы.

Саку склонился над одним из убитых и сразу все понял: это был Мукку! Значит, они напали на Какаду с тыла. Немного дальше он увидел мертвого Мапу. В спине у него торчала стрела, а на груди расплывалось кровавое пятно от пулевой раны. Бедняга так и не дождался, когда бог смягчит сердца белых и Мукку.

— Боже! — простонал Саку. — Где твоя любовь? Где твоя правда?

— Поджечь хижины! — приказал Скотт, и через минуту вся деревня была в огне. Хижины, построенные из ветвей, горели легко, весело, словно играючи.

Между тем папуасы отошли за деревья и оттуда стали пускать в белых свои стрелы. Одна стрела даже попала в Скотта, но она была уже на излете и только запуталась в одежде.

— Вперед! — скомандовал Скотт, и отряд двинулся дальше.

Черные отступали от дерева к дереву и все время отстреливались. Теперь уже смешались и Мукку и Какаду и вместе защищались от общего врага.

Так они подошли к тому месту, где на деревьях были устроены хижины и где укрывались женщины и дети. Папуасы были уверены, что тут они в полной безопасности. Такие случаи уже бывали, и они не раз имели возможность убедиться, что эти крепости на деревьях неприступны. Если иной раз хитрый враг пробовал рубить дерево, тогда в дело шли камни и стрелы, которые, как дождь, сыпались на головы врагам.

Кто успел, те присоединились к женщинам, а остальные побежали дальше.

На головы белым посыпались камни и стрелы, и один из сипаев был довольно тяжело ранен.

— А, вот они как! — крикнул Скотт. — Взорвать дерево!

В это время рядом с ним снова очутился Саку.

— Ради Христа! — слезно просил он. — Остановитесь: там невинные женщины и дети!

— Не лезь! — прикрикнул на него Скотт. — Кара должна свершиться, чтобы все они помнили, что покушение на белого даром не пройдет.

Но Саку не отставал. Он опустился на колени, цеплялся за одежду Скотта и бормотал что-то про бога и его заповеди.

— Избавьте меня от этого сумасшедшего! — крикнул Скотт сипаю.

Тот взял Саку за плечи и оттащил его в сторону.

Раздался взрыв… Первый взрыв бомбы в этом краю. Папуасы слышали «гром» в руках у белых, но такого они и представить себе не могли. Дикий, нечеловеческий крик, вырвавшись из сотен грудей, прокатился по лесу. Дерево затрещало, потом начало клониться, и с него посыпались дети, мужчины, женщины, среди которых Саку узнал свою мать…

Потом сипаи перешли к другому дереву…

Спустя несколько минут все было кончено. В лесу стало тихо, только кое-где стонали раненые.

Скотт молча огляделся. Даже самому ему было немного не по себе. Он понимал, что сделал дурное дело.

Однако ничего не попишешь: долг перед родиной выше всего. Англичан на острове очень мало, и если эти дикари не будут бояться одного духа белых, то хлопот не оберешься. О нет! Конечно, у Скотта даже нет в душе злобы против этих несчастных существ: он просто исполнил свой долг, как всякий судья.

— Ну, теперь-то уж не только они, но и все в округе будут знать, как нападать на нас! — удовлетворенно сказал Кандараки.

— Да еще пусть будут благодарны, что мы им тут запасли много человечины. Хоть голодать не придется, — добавил Брук.

Саку сидел на земле и, казалось, ничего не видел перед собой.

Когда белые прошли мимо, он словно очнулся, встал, выпрямился и, потрясая кулаком, крикнул им вслед:

— Проклятие вам, звери! Проклятие, лжецы! — и отшвырнул далеко в сторону библию, с которой никогда прежде не разлучался.

Скотт только передернул плечами и сказал:

— Вот безумный! Верно говорят: пошли дурака богу молиться, так он и лоб расшибет.