Наблюдая за Большой медведицей - Сергей Николаевич Зинченко

— Отлично, ты здесь на маньяка похож! — засмеялся Дарьян.

— Не трогайте никто мою камеру, а то сломаете! — крикнул Эдкевич.

— Твоя камера у горбатого армянина осталась, — напомнила Кира.

— Почему горбатого? — спросила Юля.

— Так Квазимодо, же! — отрезал Дарьян.

— Это кто? — спросила Юля.

Все замерли. Повернулись к ней. Юля недоумевала: «Не понимаю, о ком вы…»

— Горбун Квазимодо, Эсмеральда. Ни о чем тебе не говорит? — спросила Элина. Та пожала в ответ плечами, добавила:

— Знакомые ваши?

— Ага, — кивнул Дарьян, — родственники… Вон, — указал на Мишу, — Тощего родственник.

— А что мой-то сразу? — возмутился Худогубкин.

— Так все, господа, успокоились, — вмешался Роман, — Эдкевич, хватит, как маньяк из-за дерева выглядывать. Прижми свою попу к месту!

Эдкевич осторожно подошел, сел, взял кружку с чаем, похлюпал.

— Маньяк, ты предложить что-то хотел, — напомнил Эдкевичу Дарьян.

— Точно! Элина сказала «добывать пищу». Мы ведь в лесу, причем, не зимнем! Здесь полно еды! Охота, рыбалка! Олег Уюкович, например, охотится на уток с первого дня похода.

— Ну, нет, если я еще хоть одну утку съем, я не выживу! — фыркнула Юля.

— Ну, прости, фуа-гра тебе тут не приготовят, — ответил Эдкевич.

— Сереж, фуа-гра — это блюдо как раз из утки, — пояснил Дарьян. Остальные улыбнулись. Кроме Тощего. Он сказал, что — в шоке.

— Не суть важно, ребята, предлагаю заняться собирательством! — гордо, с высокой поднятой головой, добавил Сергей.

— Эй, ремесленник, у тебя штанина дымится, — хмыкнула Кира. Эдкевич стоял слишком близко к костру, и уголек попал ему на штанину.

— Ай! — закричал тот, выхватил у Дарьяна кружку с горячим чаем, вылил себе на штаны и заорал ещё громче. Ему посоветовали снять штаны, чтобы ожог не поулчить. Он так и сделал. Снял штаны, отбросил их в сторону и так, в трусах, сел на бревно, допивать свой чай.

Эдкевич в трусах сидит, смотрит на костер, пьет чай. Немая сцена. Дарьян сделал снимок.

— Феерическая команда, — констатировал Роман, — но я согласен с Эдкевичем. Неизвестно, сколько нам еще блуждать, поэтому займемся поисками пищи. Олег Уюкович, поможете? Вы ведь вроде охотник.

Могильников нехотя кивнул.

— Вот и отлично! Найдем водоем какой-нибудь, попробуем рыбу половить.

— Кстати, туристы, все хотел спросить, а кто украл мои презервативы? — задал вопрос Дарьян. Полная пачка, не могу найти.

— А, хорошо, что напомнил! — ответила Элина. — Видимо, это твои были.

Все посмотрели на девушку.

— Я нашла их в том месте, где мы вещи Тощего у скалы искали, после ночи грибов. Они из Мишкиного рюкзака выпали, — Элина достала презервативы из кармана и передала Дарьяну. — Твои?

Тот кивнул, но недоуменно заметил, что пачка открыта и одной штуки не хватает.

— Тощий, признавайся, кто та бестия, что «клюнула» на молодого самца в тайге в ту ночь? — спросил Дарьян.

Мишка подавился чаем, Юля в шоке выпучила глаза.

— Что?! — завизжала Лея.

Юле пришлось в спешке покинуть лагерь бегством, спасаясь от разъяренной девчонки с топором в одной руке и со сковородкой в другой…

Глава 21. Там в лесу, где Леший бродит

Погода в этот день выдалась теплой и солнечной. Измученные, потрепанные, голодные, чумазые туристы во главе с Александром Куприяновым, наконец, добрались до границы поселка Закус. Остановились возле таблички с надписью: «Добро пожаловать в кус», к окончанию последнего слова красным маркером был приписан мягкий знак — «кусь». Первые две буквы стёрты.

— Мы пришли?! — выдавила из себя Оленька.

— Может быть, — ответил, засмотревшись на табличку, Куприянов. Он, к слову, был единственным из всех туристов, который чувствовал себя бодрым. Шел быстро, не один раз его просили сбавить ход. Александр Казбекович немного тормозил, но потом снова ускорялся.

Бегемотов с Ветродуй шли последними.

— К такому жизнь меня точно не готовила, — пыхтел Володя. — Вер, достань водичку из рюкзака.

— Так вы всю выпили, Владимир Германович.

Бегемотов испуганно посмотрел на Веру, и в этот момент охранник вылил остаток собственных запасов воды себе на голову, чтобы освежиться. Володя бросил на него злой взгляд.

— У вас такая взаимопомощь в группе, Казбекович, — повернулся он к Куприянову.

— Мы дошли до поселка, сейчас и напьемся, и пообедаем, и отдохнем, не переживайте, Владимир, — ответил тот, а затем сказал Оленьке: — Знаешь, я не удивлен, что Валенов заблудился!

Девушка коротко хмыкнула.

Охранник так и не понял, чем вызвал возмущение туристов, пока ему Оля не объяснила, что в походе водой принято делиться с тем, у кого она закончилась. Святослав надулся и перестал разговаривать со всеми.

— Не понимаю вас, туристов. Ненормальные вы люди. Беззаботному отдыху на море предпочитаете отпуск в грязи, холоде и вдали от цивилизации. Здесь даже черти не водятся… — удивлялся Бегемотов.

— Так же думаю, Вова, — засмеялась Оленька.

У Володи задергался глаз.

— Что с вами? — удивилась девушка.

— Терпеть не могу, когда меня Вовой называют. Какой я вам Вовочка? — заворчал Бегемотов.

— Просто к нему все по имени — отчеству обращаются, либо говорят — сэр, — подчеркнула Ветродуй.

— Хорошо, как скажешь, Вова, — пожала плечами Оленька.

Ветродуй захихикала, Бегемотов рявкнул — та замолчала.

— Я тоже считала туристов ненормальными, пока однажды, во время учебы в университете, друзья не уговорили сходить с ними в пятидневный поход по Южному Уралу. Это были майские праздники. В первый день погодка была отличная и довольно теплая. Руководитель зачем-то решил начать маршрут с «инфернального» города Карабаш. Девочка из группы случайно вступила в один из «рыжих» ручейков, а позже обнаружила, что на одном из сапог у нее появились дырки, — засмеялась Оленька. Куприянову тоже было интересно, хотя он и виду и не подавал. Не торопил, позволил девушке рассказать историю до конца.

— Устала я сильно в первый день, — продолжила свой рассказ Оля, — не буду вдаваться в подробности. На второй день пошел дождь. Холод, слякоть. Мы — мокрые с головы до ног. Пришлось тропить, поднимаясь по склону, по сугробам. А они, добавлю, — по пояс. Обувь — резиновые сапоги, обклеенные скотчем — чтобы снег внутрь не попадал. Поднялись на вершину — начался буран. Хлопья снега вперемешку с дождем. Причем капли дождя, касаясь любой поверхности, тут же замерзали. Мой рюкзак, на 30 кило, был весь покрыт ледяными корочками. Я замерзла там так, что думала только об одном — лишь бы не сгинуть. Что я здесь делаю? Зачем я на это согласилась? Поклялась, что больше никогда не пойду в поход. А ещё был товарищ, который, что бы не случалось, постоянно говорил, что хуже уже не будет. Разумеется, после этой фразы становилось