Тень Бога. Султан Селим. Владыка османов и творец современности - Алан Михаил

Есть и другие факты, которые также препятствовали осознанию османского влияния на нашу собственную историю. Прежде всего, мы склонны воспринимать последние пятьсот лет как период «возвышения Запада» (этот анахронизм актуален как для Турции и остального Ближнего Востока, так и для Европы и Америки). Фактически ни в 1500, ни даже в 1600 году не существовало столь ныне растиражированного понятия, как «Запад». На протяжении всего Нового времени европейский континент представлял собой хрупкую мозаику разрозненных королевств и небольших слабых княжеств, находящихся в постоянной войне друг с другом. Крупные сухопутные империи Евразии доминировали над Старым Светом, и, за исключением нескольких европейских аванпостов в Карибском бассейне и вокруг него, вся обширная территория Америки оставалась во власти коренных народов. В Европе земельные владения Османской империи были крупнее, чем самих европейских государств. В 1600 году, если бы обычного человека попросили сделать ставку на державу, которая могла бы захватить мир, он бы поставил свои деньги на Османскую империю или, возможно, на Китай, но уж точно не на европейскую страну.

После промышленной революции и так называемых достижений европейской цивилизации XIX века эта история была приукрашена, чтобы представить господство европейских держав, каким-то образом восходящим к Христофору Колумбу. С исторической точки зрения это полнейший абсурд, не только скрывающий глубокий раскол в Европе раннего Нового времени, но и маскирующий тот факт, что Османская империя на протяжении столетий вселяла страх в мир, прежде чем заслужила свое уничижительное прозвище, данное в XIX веке, а именно – «болезнь Европы». Некоторые историки утверждают, что Османская империя начала приходить в упадок после пика своего имперского могущества около 1600 года, когда англичане начали заселять Америку. Хотя с начала XVII века империя действительно проигрывала войны и чаще уступала территории, она оставалась гегемоном на Ближнем Востоке и одним из самых грозных государств в Европе, Азии и Африке еще триста лет – до самой Первой мировой войны. Действительно, сочетание долголетия империи и ее центральной роли в мировой политике является одной из самых ярких особенностей ее истории. Османская империя, как и все другие, в итоге распалась, но только более чем через шестьсот лет существования. Интерпретация истории Османской империи XVI века через призму XIX века или даже через призму некогда канонического рассказа Эдварда Гиббона XVIII века об упадке и падении Рима ведет нас по ничем исторически не подкрепленному, тупиковому пути[1].

Анализ того, как османы создали наш современный мир, хотя и не умаляет значимость конфликтов между Европой и Османской империей, показывает, что история отношений ислама и Европы (а позже и Америки) не была исключительно конфронтационной. Их взаимосвязанные истории отнюдь не только насилие; широко растиражированное «столкновение цивилизаций» представляет собой ничтожную часть переплетений этого грандиозного полотна. Такое исследование также объясняет, как город Анауак (Anahuac), названный так его коренными жителями, стал Матаморосом, пережитком жестоких войн христианской Испании против ислама[2].

* * *

Эпическая история Османской империи начинается далеко за пределами Ближнего Востока. Люди, которые в конечном итоге стали османами[3], начали свой путь на запад из Китая еще в VI веке, пробираясь через Среднюю Азию к Средиземноморью. В течение почти целого тысячелетия они продолжали целенаправленно двигаться по определенному маршруту, в ходе которого вели войны и принимали различные религии. В то же время они обращали другие народы в свою религию, строили города, обменивались товарами, изучали и распространяли языки, выводили новые породы лошадей, создавали шедевры искусства и писали впечатляющие стихи. Большинство потомков Османской империи поселились в процессе путешествия на историческом Шелковом пути или рядом с ним, вступая в брак с местными, перенимая и изменяя культуру своих новых обителей.

Лишь немногие отважились пройти весь путь до Анатолии, также называемой Малой Азией, – сухопутного моста между Черным и Средиземным морями, где Азия тянется к Европе. Большинство из тех, кто пробрался так далеко на запад, были представителями тюркоязычных кочевых племен. Их длительная миграция объясняет, почему современные турки имеют языковые, культурные и этнические связи с народами всей Средней Азии, Китая и даже теми, кто живет еще дальше (например, по версии некоторых лингвистов, корейский и турецкий языки принадлежат к алтайской языковой группе). Оказавшись в Анатолии, кочевники выбрали для себя и своих животных холмистые равнины Средиземноморского и Эгейского побережий, на которых и столкнулись с раздробленными византийскими образованиями. В Анатолии XIII века они стали одним из десятков небольших княжеств – мусульманских и христианских, турецких и греческих, – существовавших внутри ослабевшей Византийской империи и иногда воевавших с ней. Их слабо сплоченную племенную группу возглавлял человек по имени Осман, который умер в середине 1320-х годов. Позже его стали считать первым в династии османских султанов. Каждый последующий, вплоть до XX века, был его кровным потомком.

Несмотря на то что Осману удалось отколоть часть территории от Византийской империи, именно его сын одержал первую настоящую победу первых османов. В 1326 году Орхан взял Бурсу, многонациональный город, расположенный в плодородной долине недалеко от Мраморного моря. Захват этого центра международной торговли шелком стал серьезным стимулом для растущих амбиций османов. Из этой первой османской столицы люди Османа отправлялись в один победоносный поход за другим, взяв в итоге под свой контроль внушительные территории в Западной Анатолии и на Балканах. Жившие там преимущественно христианские общины приняли османов, бывших в основном мусульманами: эти кочевники умели заключать выгодные сделки с важными местными семьями и влиятельными личностями. Армия Османской империи обещала им военную защиту, а также более выгодные налоговые и торговые условия, чем предлагали византийцы, в обмен на верность семье Османа и периодическое предоставление воинов.

Примерно через 100 лет давления на византийцев османы нанесли им смертельный удар в 1453 году, когда седьмой султан империи Мехмед II прорвался через стены византийской столицы – Константинополя[4]. Эта потрясающая победа, как фактическая, так и символическая, ознаменовала завоевание османами восточной столицы христианского мира и одного из крупнейших и наиболее стратегически важных городов мира, расположенного на стыке Европы и Азии, контролирующего один из главных путей с Запада на Восток. Мехмед II именовал себя титулом Цезарь, провозгласив Османскую империю новой Римской. Для большинства христиан Европы, включая молодого Христофора Колумба, захват одного из «двух Римов» мусульманской державой был знаком близкого конца света. Османы, по мнению Колумба, европейца и современника этих событий, «выкололи христианству один глаз»[5].

На протяжении