Приключения троих русских и троих англичан - Жюль Верн

— Ну успокойтесь, Мокум, — говорил его компаньон. — Вы воистину самый нетерпеливый из людей, когда находитесь не на охоте! Но поймите же, уважаемый, что мы с вами ничего не можем поделать. Те, кого мы ждем, рано или поздно прибудут сюда, если не сегодня, так завтра!

Спутник бушмена, англичанин лет двадцати пяти — двадцати шести, был полной противоположностью охотнику. Спокойный характер молодого человека проявлялся во всех его движениях, а слишком «городской» костюм путешественника указывал на то, что путешествия — не его стихия. Он скорее походил на служащего, заблудившегося в дикой местности, и невольно хотелось проверить, нет ли у него пера за ухом, как у кассира, конторщика, бухгалтера или какого-нибудь другого представителя огромной семьи служащих.

И действительно, молодой англичанин был отнюдь не путешественником, но известным ученым Вильямом Эмери, астрономом, прикомандированным к Капской обсерватории[11]— весьма полезному учреждению, которое уже давно оказывает неоценимые услуги науке.

Ученый, чувствующий себя не совсем в своей тарелке здесь, в этом пустынном районе Южной Африки, в нескольких сотнях миль от Кейптауна[12], с трудом сдерживал нетерпеливого по натуре компаньона.

— Господин Эмери, — говорил ему охотник на чистом английском языке, — мы уже восемь дней как находимся на условленном месте у Оранжевой реки возле Мергедекого водопада. А ведь уже давно ничего подобного не случалось ни с одним членом моей семьи — чтобы восемь дней оставаться на одном месте! Вы забываете, что мы — кочевники, что у нас ноги зудят, когда мы вот так застаиваемся!

— Друг мой Мокум, — возразил ему астроном, — те, кого мы ждем, едут из Англии, и мы вполне можем простить им эти восемь дней. Надо учитывать величину расстояния, препятствия, которые могло встретить при подъеме вверх по Оранжевой реке их паровое судно — одним словом, тысячу трудностей, возможных при подобном предприятии. Нам было предписано подготовить все необходимое для научно-исследовательской экспедиции по Южной Африке, после чего ожидать у Моргедских порогов моего коллегу из Кембриджской[13]обсерватории полковника Эвереста. Вот они, Моргедские пороги, мы находимся в указанном месте, и мы ждем. Чего же вы еще хотите, дорогой мой бушмен?

Охотник явно хотел чего-то большего, ибо его рука лихорадочно сжимала приклад длинноствольного карабина. Это был превосходный «ментон», очень точное оружие, с коническими пулями, позволявшее сразить дикую кошку или антилопу на расстоянии от восьми до девяти сотен ярдов[14]. Отсюда видно, что бушмен отказался от колчана из дерева алоэ[15]и от отравленных стрел, коими пользуются его соотечественники, в пользу оружия европейцев.

— Но, может быть, вы ошиблись, господин Эмери, — снова заговорил Мокум. — Действительно ли у Моргедских порогов и именно в конце января назначена вам эта встреча?

— Да, друг мой, — спокойно ответил Вильям Эмери, — и вот письмо господина Эри, директора Гринвичской[16]обсерватории, которое докажет вам, что я не ошибся.

Бушмен взял в руки письмо, протянутое ему компаньоном. Он повертел его так и сяк, как человек, не слишком посвященный в тайны каллиграфии[17], и возвратил его Вильяму Эмери, сказав при этом:

— Повторите же мне, о чем говорится на этом исписанном клочке бумаги.

Молодой ученый, обладающий непоколебимым терпением, в двадцатый раз начал пересказывать содержание письма своему другу-охотнику.

В последних числах прошлого года Вильям Эмери получил послание, извещавшее его о скором прибытии в Южную Африку полковника Эвереста с международной научной комиссией. Каковы были планы этой комиссии, почему она отправилась на оконечность Африканского континента? Эмери не мог этого сказать, поскольку в письме господина Эри об этом умалчивалось. Он же, следуя полученным наставлениям, поспешил в Латтаку, одно из самых южных селений Готтентотии, чтобы приготовить там повозки, продовольствие — словом, все, что необходимо для бушменского каравана. Затем, зная о хорошей репутации туземца-охотника Мокума, сопровождавшего Андерсона[18]во время его охоты в Западной Африке и бесстрашного Дэвида Ливингстона[19]во время его первой исследовательской экспедиции к озеру Нгами[20]и к порогам Замбези, Эмери предложил ему взять под свое начало этот караван.