"Пчела" ужалит завтра - Василий Веденеев

— Это верно, — согласился Реми, и Сэм понял, что последние слова, сам того не заметив, произнес вслух.

«Пора отваливать, — решил Грант, допивая джин. — С ужином, который для меня одновременно и обед, повезло. Повезет ли так же с заработком?»

— На каком факультете учились? — уставился на него француз.

— Геология. Окончил два курса. — Сэм хотел встать, но толстяк удержал его.

— Подождите! Это как раз то, что мне надо. Вы умеете водить грузовик? Сможете разобрать колонки кернов, пробить взрывчаткой шурфы, но и все такое прочее? Сэм, я в этом недостаточно разбираюсь, мое дело обеспечить всем необходимым изыскательскую партию. Как?

— Что «как»? — не понял Грант. — Грузовик водить я могу, все остальное тоже. Но зачем это вам?

— Есть работа! — Реми разлил остатки джина из второй бутылки по стаканам. — Как я понял, вы сейчас здесь ничем существенным не заняты, в Штатах вас никто не ждет и чем заниматься дальше вам все равно, а я предложу возможность заработать неплохие деньги. Идет? Тут практически невозможно найти приличных людей, одни местные, но на них надежды мало: получать деньги любят, а вот работать не очень. Предлагаю вам отправиться в пустыню. Там, говорят, снова нашли признаки нефти. Моя компания, не моя собственная, конечно, — тут же поправился он, — а та, на которую я работаю, должна провести первоначальную геологоразведку, смонтировать буровую установку, пробурить несколько скважин в разных местах и все такое прочее.

— Что за компания?

— «Петроэкстраксион», «Нефтедобыча». Не слышали?

— Нет, — честно ответил Грант. Он раздумывал над неожиданным предложением француза. Мысли в хмельной голове ворочались тяжело, словно старые мельничные жернова. С одной стороны: предложение толстяка Реми почти спасение, но почему он его сделал так быстро? Подозрительно быстро.

— Ищете в чем подвох? — засмеялся француз. — Напрасно. Представьте себе, все много проще. Вы тут бываете постоянно, многие, в том числе и хозяин заведения, вас хорошо знают. В этих кварталах живет не так много европейцев, а нам действительно нужны надежные люди. Не тащить же их сюда из Европы? Только лишние расходы. Ну вот мне о вас и сказали. Меня совершенно не интересует ваше прошлое. Просто мне нужен надежный человек в партию, белый человек. Решайтесь, Грант.

И Сэм решился.

— Хорошо, пусть будет так. Куда я должен прийти за контрактом и когда?

— Деловой разговор! — повеселел Реми. — Завтра же все и оформим, а через пару дней отправитесь в дорогу: нам как раз не хватало одного водителя. Адрес, куда вам надо будет прийти, я сейчас дам. Ну что, обмоем соглашение?

Сэм, в ответ, только махнул рукой: плевать — пустыня так пустыня. Изыскательская партия тоже совсем неплохое занятие, к тому же денежное — по крайней мере, он будет занят делом два-три месяца, заработанные деньги помогут продержаться наплаву еще с полгода, а там станет видно. Если вдруг ему повезет, то, может быть, удастся пристроиться к изыскателям из «Нефтедобычи» на более долгий срок, хотя — не стоит сейчас ничего загадывать…

* * *

Выезжали душным вечером, когда после дневного зноя город, казалось, раскалился добела. Маленькая колонна тяжелых грузовиков осторожно пробралась по узким улочкам предместья и выкатила на широкое, современное шоссе, ведущее на юго-восток.

Сэм сидел за рулем первого грузовика — далеко не нового, без кондиционера в кабине, но мотор гудел ровно, а в крытом брезентом кузове плотно стояли большие бочки с горючим и водой. Рядом с Грантом устроился проводник — нанятый Реми местный парень по имени Махтджуб, с правильными чертами смуглого лица и неожиданными для черноволосого и смуглого араба голубыми глазами.

— Настоящий бербер, отличный знаток пустыни! — знакомя их, отрекомендовал проводника Реми. Сэм критически оглядел поджарую фигуру Махтджуба, казавшегося рядом с рослым Грантом подростком, и молча протянул ему руку, пожав узкую ладонь.

И вот они рядом в кабине. Грант поглядел в боковое зеркальце — сзади по шоссе растянулись еще шесть крытых грузовиков. Второй ведет Отто — малоразговорчивый седоватый блондин лет под шестьдесят, но еще крепкий, как мореный дуб. Следом идет грузовик Пьера — почти до глаз заросшего сивой шерстью верзилы, со шрамом на бандитской физиономии; водитель четвертого — Шардон — южанин. Почему его прозвали южанином, Сэм не знал, а спрашивать у своих новых товарищей ему пока не хотелось. Пятый грузовик доверили Бастьону — ничем не приметному, тихому человеку, — такие обычно бывают «подкаблучниками» у своих крикливых, неопрятных жен, очень любят детей и молчаливо сносят любые насмешки. Шестым грузовиком правил молодой француз по имени Жак — франтоватый, смешливый, задиристый, с татуированными руками завсегдатая портовых притонов. Замыкал колонну фургон с технической группой специалистов компании — пять или шесть молчаливых людей, которых Сэм увидел только перед отъездом. Их машину вел средних лет итальянец, к которому все обращались просто: «Эй, Фиат!»

Месье Реми с ними не поехал — начальником экспедиции оказался высокий тощий господин, назвавшийся Домеником. Грант заметил, что остальные водители слушались его беспрекословно. Ну что же — господин Доменик так господин Доменик! Плевать! Задаток выплатили без обмана — вот они, денежки, лежат в нагрудном кармане рубахи, — а там все будет видно…

— Ты правда бербер? — протягивая Махтджубу сигарету, недоверчиво поинтересовался Сэм. — Отчего у тебя глаза голубые? Французы крови подмешали?

— Нет, — усмехнулся проводник. — Среди берберов голубые глаза далеко не редкость. Мы называем себя имазиген или имаджиген, что означает «свободный народ», а вообще у берберов много разных племен: шлех, рифы… Мы жили здесь еще до арабов.

— Вот как? — удивился Грант. — Разве вы сами не арабы?

— Не совсем. Арабы пришли сюда, в Северную Африку, в седьмом веке. Знаешь про Отелло и Дездемону? Так вот Отелло был бербером.

— Почему же его тогда во всех театрах изображают чернокожим?

— Распространенная ошибка, — тонко улыбнулся Махтджуб. — Греки называли берберов «маурос», черными, отсюда и пошло. Ты, похоже, тоже не чистый француз, судя по произношению.

— Из Штатов, — Сэм протянул тяжелую руку и дружески похлопал проводника по плечу. — Надеюсь, мы будем добрыми приятелями? Дома я учился в университете, но пришлось бросить, не стало денег. Вот так. А когда не хватает денег, человека часто мотает по свету.

— Я тоже студент, — сообщил о себе проводник. — Подрабатываю. Ты впервые идешь в пустыню?

— Да, — Сэм приоткрыл стекло и выбросил окурок. Снова поднял стекло: лучше духота в кабине, чем мелкая, моментально забивающаяся в рот и нос африканская пыль. — Пустыня она и есть пустыня. Тишина и пустота, кругом песок, жара, миражи на горизонте, жажда, верблюды…

— Ты мало знаешь, — усмехнулся Махтджуб. — Мы, берберы, относимся к пустыне как к живому существу, которое днем мучается от палящего солнца, а ночью празднует свое освобождение от пекла. И так тысячи лет, день за днем. Увидишь, насколько прекрасна пустыня при луне.