Истории из штурманского портфеля - Александр Циберкин

Когда подошли к спорткомплексу, то обнаружили, что дверь в кафе закрыта: закончилось время работы. Но было видно, что заперта она изнутри, и я смело постучал в нее. К нашему удивлению, дверь приоткрылась, и выглянула «хозяйка» этого заведения. Видимо, что-то такое было на наших лицах, что она молча распахнула перед нами дверь. У нее нашлись две бутылки сухого кислого «Рислинга», и мы довольно долго сидели за столиком, закусывая вино ирисками. Буфетчица подсела к нам, молча слушая наши разговоры, и даже выпила стакан вина за наше здоровье.

Время пролетело незаметно, и когда мы вышли на улицу, было уже темно. Попрощавшись, Решетицкий пошел домой, а мы в гостиницу. Слушатели Центра занимали левую половину второго этажа гостиницы (с середины восьмидесятых годов в этом здании разместилась милиция). Поднявшись к себе на этаж, мы застали всех наших ребят в холе за просмотром программы «Время». Увидев нас, они бросились следом. Мы собрались в чьей-то комнате и за чаем еще долго оживленно обсуждали произошедшее.

Так закончился этот памятный для нас день. Надо ли говорить о том, что Валентин Иванович уже вечером был в Ахтубинске с обратным рейсом Ту-154. Следующий день в Центре был объявлен рабочим – предстоял «разбор полетов».

Причиной выключения двигателей стала полная выработка топлива из расходных баков, в которые оно по какой-то причине перестало поступать из других баков. На этом самолете, так как это был ракетоносец, не исключался полет с несимметричной подвеской, когда под крылом оставалась одна ракета из двух. В этом случае центровка самолета обеспечивалась принудительной перекачкой топлива из одной плоскости в другую. Поэтому в дополнение к штатному пульту топливной автоматики имелся еще один, с помощью которого регулировалась работа топливных насосов.

Я не знаю, в чем была причина – то ли нештатно сработала топливная автоматика, то ли пилоты ошиблись. Комиссия в основном опрашивала Саттарова и Тюкавкина, ну и немного Сашу Чернышева (он сидел за спинами летчиков и видел все их манипуляции с оборудованием кабины). Меня же не вызвали ни разу. Никакой технической неисправности на самолете не обнаружили. Полеты со слушателями были приостановлены на месяц, до наведения порядка в Центре с организационно-методической работой.

Летать мы продолжили седьмого июля, но летали недолго, так как уже двадцать шестого июля был подписан приказ Главкома ВВС о назначении нас на должности летчиков и штурманов-испытателей. На этом обучение в Центре завершилось, был выпускной, но это уже другая история.

Наилю Шариповичу в очередной раз отложили присвоение звания полковника, которое он по праву должен был носить уже лет пять. Сережу Тюкавкина выпустили из Центра без классной квалификации «Летчикиспытатель 3го класса». Этот класс ему присвоили только весной 1983 года. И дальше он получал второй и первый классы с задержкой на год по сравнению с нами.

А наш самолет Ту16 номер «53» через несколько дней был уже на стоянке, его сумели доставить на аэродром. Я подошел к нему, поблагодарил и погладил фонарь кабины штурмана. Заглянул в нее через тактическое стекло. Мое кресло так и стояло с выдвинутой подножкой. Киль самолету залатали, и борт еще много лет благополучно летал до полного списания по старости.

С тех пор прошло много лет, и на сегодняшний день в живых из экипажа остался я один. Первым ушел Саша Чернышев, Заслуженный штурман-испытатель России полковник Чернышев Александр Васильевич. Умер он в июле 1999 года в возрасте сорока восьми лет от малярии, которую подхватил в Африке. В трудное постдефолтное время согласился участвовать в перегоне самолета в Африку за совсем смешные деньги. Время было такое.

Вторым был Сережа Тюкавкин, летчик-испытатель 1-го класса полковник Тюкавкин Сергей Александрович. Умер четырнадцатого апреля 2007 года в возрасте пятидесяти трех лет.

Третьим – Заслуженный летчик-испытатель России полковник Саттаров Наиль Шарипович. Умер на семьдесят третьем году жизни, пятнадцатого апреля 2014 года от тяжелой болезни, из-за которой последний год не вставал с постели, был парализован. Возможно, это последствие его катапультирования из Су-24М в декабре 1986 года.

Когда умер Решетицкий, не знаю. Знаю только, что ушел он из жизни в возрасте семидесяти восьми лет.

Я всех вас помню и люблю…

ОХОТА НА КАБАНОВ

В сентябре 1983 года меня, двух пилотов и еще одного штурмана отправили в Ахтубинск, чтобы там, на базе Первого Управления, освоить новый самолет – сверхзвуковой дальний бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла Ту-22м2. Вероятному противнику он был больше известен как «Бэкфайер».

В Первом Управлении служили большинство моих товарищей по Центру подготовки летчиков-испытателей. Они уже основательно устроились на новом месте и получили квартиры в новых девятиэтажках за колхозным рынком. У каждого – своя семейная жизнь и свои служебные заботы. Такого единения и холостяцкого братства, которое царило среди нас во время учебы в Центре, уже не было. Жизнь делала свое дело.

Накануне выходных, когда я в классе предварительной подготовки изучал Руководство по летной эксплуатации (РЛЭ) Ту-22м2, ко мне подошел собрат по Центру – штурман Саша Чернышев:

– Какие у тебя планы на выходные?

– Да особо никаких, – ответил я.

– Поплыли на острова, охотиться на кабанов! – предложил Саша.

Конечно же, я согласился. Чернышев за год службы в Ахтубинске стал основательным старожилом – завел себе хорошую дюралевую лодку с подвесным мотором, были у него и ружья. На Волго-Ахтубинской пойме без такой лодки просто делать было нечего, вся хорошая рыбалка и охота – только на островах.

Итак, в субботу, в теплый солнечный день, мы отправились на охоту. Причалили к большому острову, где водились кабаны. Втащили лодку наполовину на берег и зафиксировали ее, а затем развели большой костер. Перед заходом солнца плотно поужинали, отметив, как полагается, начало охоты. После посиделок затушили костер, хорошенько пролив его водой. Взяли ружья с боекомплектом и пошли искать место для засидки. На небольшой поляне стояли несколько стожков сена. Мы забрались на один из них и устроили охотничью лежку: сделали круговой бруствер и укрылись за ним. Выставили ружья – охота началась!

У нас с собой была бутылка водки и то, что осталось от ужина. Приятно было лежать, вести неторопливый разговор и смотреть в бездонное ночное