Домовёнок Кузя - Ира Данилова

– Пылесос куплю.

– Ух! – встрепенулся филин, будто тоже ночевал в московском отеле и видел пылесос.

Может, и ночевал. Кто там ночует московских отелях – про то нам неведомо. Филин знает, как это выяснить! На то он и самый мудрый в дремучем лесу.

И дружить с ним – одно удовольствие. Что не сделаешь – он тобой восхищается. «Ух!» – говорит. Мол, молодец ты, Яга, одобряю. Филин – это вам не какая-нибудь Метла. Всегда поддержит и выслушает внимательно. Вон какие у него уши! И летать на себе не заставит, и огнём не плюнет чуть что. И Кузю на каникулы в чащу принесёт, словно мышку полевую. То есть домовую. То есть домовую. Надо будет попросить его по-хорошему. Когда по-хорошему просишь, все желания исполняются. И друзья на помощь приходят. А главное – никуда не уходят. Наоборот, от хороших поступков и мыслей друзей только больше становится – как боровичков в беломошнике, как цветочков аленьких в пшеничном поле, как изумрудных ядрышек в беличьем дупле, как русалок на ветвях, как у учёных котов сказок. Не верите? Спросите у филина – самого глазастого в дремучем лесу. Он всё видел! Вот сегодня заметил странную парочку в форме.

Один горланил:

– Помогите!

Другой:

– Гляди, с какой стороны мох! Где мох, там и север, Дятлов!

Филин знал всех дятлов в лесу: пёстрого с красным брюшком, зелёного, как болотная тина, трёхпалого в жёлтой шапочке, даже любопытного чёрного, но таких никогда не видел – таких сообразительных.

Глава 24

С новым домом!

Друзья подошли к старинному зеркалу.

– Ну что, пора домой? – подмигнул дочке Андрей.

Наташа обернулась к Кузе. Тот переминался с лапоточка на лапоток, задумчиво рассматривая мох.

Наташа подошла к нему, присела на корточки, заглянула в круглые глаза:

– Кузенька, что такое?

– Вы идите. Я, наверное, тут останусь.

– Почему?! – ахнула Наташа и уселась на колени перед домовёнком.

– Так дома-то у меня теперь нет. А Яга... Добрая она.

– Теперь-то да, – ухмыльнулся Нафаня.

– Да, – вздохнул Кузя. – И пирожки у неё вкусные, и ватрушки тоже. Почти как корзиночки – те, что магазинный печёт. Буду с ней жить. Андрюша, ты же сам говорил: каждый должен жить в своём мире и в своём доме. А мой дом, получается, здесь.

– Никуда я без тебя не пойду! – всхлипнула Наташа, схватила Кузю и прижала к себе крепко-крепко.

– Дочка, не плачь, пожалуйста, – Андрей погладил её по светлым волосам. – Да, Кузьма. Ты ж меня спас. Ты же нас всех спас. Столько лет мы с тобой не виделись, домовёнок ты мой. Я тебе столько всего расскажу! Я же вспомнил. Всё вспомнил. Думаешь, я твой дом продам? Это же наш дом. Не буду я его продавать.

– Ты же сам говорил, что он разваливается весь, – тряхнул соломенными волосами домовёнок.

– С таким домовым не развалится! Тысячу лет в нём будем жить. И Наташины дети потом жить будут. И внуки. И правнуки. Ты за хозяйством проследишь или как? Могу я на тебя рассчитывать?

– Кузьма, – Нафаня воткнул палку в мох, сложил на груди руки и грозно сдвинул мохнатые брови. – Вот ты такой грамотный домовой, а главного не понимаешь. Али прикидываешься? Сам говорил, что дом – не стены. Дом – это люди. Родные, близкие. Тебе что, людей мало, которые без тебя пропадут? Тебе Яга важнее? – Нафаня кивнул на Наташу с Андрюшей. С Кузькиным Андрюшенькой. И дочкой его – умницей, каких домовые не видывали, и красавицей. Только уж больно заплаканной.

– Правда, что ли? – буркнул Кузя.

– Да правда! Правда! – закричали ему все хором.

Да и как он мог подумать, что это неправда? А ведь они без него пропадут! Взвоют, словно выпь на болоте. А может, это не выпь там надрывается? Но орёт кто-то очень противно там, вдалеке, – какие-то лиходеи.

– Кто там всё время кричит? – поёжилась Наташа.

– Всякая нечисть по лесу бродит, – Нафаня потянул её за руку. – Идём скорее!

Зеркало чуть порябило и пошипело, словно сломанный телевизор, а потом потухло. Наташа с папой замотали его скотчем, который Кузя быстренько отыскал на чердаке старого дома, а сверху накинули старый ватник и прижали почерневшими досками – чтобы наверняка. Поэтому капитан с инспектором Орловым, ободранные и грязные, не заметили волшебный портал, хотя трижды мимо него прошли туда и сюда, потом долго ходили вокруг, потом орали в лесные сумерки: «Помогите!» – так, что зеркало чуть не треснуло.

Потом капитан пару раз треснул инспектора Орлова, который сказал, что он Дятлов. Тогда капитан принялся стучать головой о старое дерево, и вся лесная нечисть решила, что Дятловы они оба.

Потом они забрались на дерево, чтобы их не достал медведь. А медведь вылез из берлоги и сказал им человеческим голосом, что они уже всех достали в волшебном дремучем лесу и нельзя ли потише, а то он неплохо лазает по деревьям.

Всё-таки хорошо, что в сказках так много медведей. Они там следят за порядком, и их все слушаются – примерно как Наташа папу и маму.

Кстати, Наташина мама уже вернулась из Питера, расцеловала-обняла своих Наташеньку и Андрюшеньку и очень внимательно выслушала их рассказ о том, почему они не станут продавать старый дом.

– И поэтому продавать дом мы не будем, – повторил Наташин папа.

– Ну-ну. Тогда будем готовить ужин, – сказала мама и встала с дивана, но тут же упала обратно – в обморок.

Просто Наташа вытащила из-за спины домового Кузю и сказала:

– Мам, познакомься, это Кузя. Он будет жить с нами.

– Добрый день, – навис над приходящей в себя Наташиной мамой ещё один домовой – бородатый. Кажется, они уже где-то виделись. Может, когда Наташина мама пылесосила вентиляционную решётку, там был вовсе не пыльный комок? А может, это он недавно высунулся из мусоропровода, когда мама записывала показания счётчиков на лестничной площадке? Ох, что за глупости приходили порой в голову Наташиной маме! Хорошо, что на её конференциях читают только доклады, а мысли – никогда.

Так Кузя и остался жить в городской квартире