Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

охоты был устроен обширный псаренный двор, где, кроме медведей, содержались и другие звери и разного рода охотничьи собаки. Медведи, постоянно жившие во дворе, вероятно ученые, назывались дворными, другие были гончие, также сступные, спускные и, наконец, дикие, которых поставляли на потеху прямо из лесу. Зимою 1664 г. привезены были из Мезени даже и белые медведи. Медвежья потеха была разнообразна, но вся она распределялась, собственно, на три статьи: медвежья травля, медвежий бой и медвежья комедия, если правильно будет так назвать медвежьи представления с поводчиками, т. е. с неизменною его сопутницею ряженою козою. Должно полагать, что все эти три статьи входили в состав каждого зрелища медвежьей потехи, которое могло начинаться комедиею или драмою – травлею и оканчиваться трагедиею – боем или единоборством. Во всяком случае, это был довольно разнообразный и очень занимательный спектакль для тогдашнего общества, вполне заменявший ему наши театральные зрелища. Медвежьи увеселения давались обыкновенно в Кремле на дворце, т. е. где-либо на нижнем под горою или на заднем государевом дворе, на особо устроенном для того месте. В XVII столетии нередко они давались и на старом Цареборисовском дворе, близ палат патриарха. Иногда государь тешился на псаренном дворе на Старом Ваганькове, где теперь Публичный музей, и на Новом Ваганькове, на Трех Горах. Кроме того, эта потеха справлялась временем и в загородных дворцах, при царях Михаиле и Алексее довольно часто в Покровском-Рубцове, в Хорошове, в Танинском. На Масленой неделе эта государева потеха устраивалась обыкновенно на Москве-реке для всенародного зрелища и увеселения. Так, в 1675 г. февраля 13-го был указ ловчему Матюшкину «со всею потехою быть готову, против прежнего, на Москве реке с медведи с гонцами и которых колоть рогатинами и с вилами ходить охотникам и псарям; и с волки и с лисицы и с собаки борзыми и с меделянскими; а указано ему быть готову после раннего кушанья совсем и ждать его великого государя указу». Потехи, однако ж, в то число почему-то не было. По рассказу Рейтенфельса, однажды в субботу на Масленице «на Москве реке на льду была травля белых самоедских медведей британами и другими собаками страшных пород. Эта сцена порядочно позабавила, потому что и медведи, и собаки не могли крепко держаться на ногах и скользили по льду»[720]. Во дворце медвежий спектакль давался во всякое время года, но, разумеется, чаще осенью и зимою, чем летом, и притом здесь представлялись только комедии и трагедии, травля же происходила чаще всего на псарном дворе и только по праздникам[721].

В 1585 г. февраля 20-го у царя Федора Ивановича такая комедия началась тем, что некий Федор Пучок Молвенинов привел на потехе государю «медведя с хлебом да с солью в саадаке», т. е. вооруженного луком и стрелами; и потом «спущал» своего ученого медведя на бой с диким медведем. Спектакль, вероятно, очень полюбился государю, потому что поводчик получил довольно значительную награду: камку добрую в 5 руб., зуфь костоманскую в 3 руб., сукно доброе в 2 руб., да человек его получил суконце в 4 гривны[722]. Известно, что медведники-поводчики забавляли публику и своими присказами и приговорками, которые объясняли медвежьи действа и служили как бы текстом к этому медвежьему балету. Верно, и здесь старинный шутливый иронический ум русского человека не ходил в карман за словом и беззастенчиво и остроумно выставлял всякие смешные стороны тогдашней жизни. О том, что когда-то представляли ученые медведи, мы можем составить понятие из одного газетного объявления, относящегося к половине XVIII столетия. Оно тем более теперь любопытно, что медведники по распоряжению правительства вместе с последними учеными медведями должны скоро совсем исчезнуть из деревенского общества[723]. В «Петербургских ведомостях» 1771 г. от 8 июля[724] было напечатано: «Для известия: Города Курмыша Нижегородской губернии крестьяне привели в здешней город двух больших медведей, а особливо одного отменной величины, которых они искусством своим сделали столь ручными и послушными, что многие вещи, к немалому удивлению смотрителей, по их приказанию исполняют, а именно: 1) вставши на дыбы, присутствующим в землю кланяются, и до тех пор не встают, пока им приказано не будет; 2) показывают, как хмель вьется; 3) на задних ногах танцуют; 4) подражают судьям, как они сидят за судейским столом; 5) натягивают и стреляют, употребляя палку, будто бы из лука; 6) борются; 7) вставши на задние ноги и воткнувши между оных палку, ездят так, как малые робята; 8) берут палку на плечо и с оною маршируют, подражая учащимся ружьем солдатам; 9) задними ногами перебрасываются через цепь; 10) ходят, как карлы и престарелые и, как хромые, ногу таскают; 11) как лежанка без рук и без ног, лежит и одну голову показывает; 12) как сельские девки смотрятся в зеркало и прикрываются от своих женихов; 13) как малые робята горох крадут и ползают, где сухо, на брюхе, а где мокро – на коленях, выкравши же, валяются; 14) показывают, как мать детей родных холит и как мачеха пасынков убирает; 15) как жена милого мужа приголубливает; 16) порох из глазу вычищают с удивительною бережливостью; 17) с неменьшею осторожностию и табак у хозяина из-за губы вынимают; 18) как теща зятя потчевала, блины пекла и, угоревши, повалилась; 19) допускают каждого на себя садиться и ездить без малейшего супротивления; 20) кто похочет, подают тотчас лапу; 21) подают шляпу хозяину и барабан, когда козой играет; 22) кто поднесет пиво или вино, с учтивостью принимают и, выпивши, посуду назад отдавая, кланяются[725]. Хозяин при каждом из вышепомянутых действий сказывает замысловатые и смешные приговорки, которые тем приятнее, чем больше сельской простоты в себе заключают. Не столько бы вещь сия была смотрения достойна, ежели б сии дикие и в прочем необуздаемые звери были лишены тех природных своих орудий, коими они людям страх и вред наносят; напротиву того: не обрублены у них лапы, также и зубы не выбиты, как то обыкновенно при таковых случаях бывает. Все вышепомянутое показывано быть имеет в праздничные дни в карусельном месте противу церкви Николая чудотворца пополудни к 6 часу. Первые места по 25 коп., вторые – по 15 коп., а последние – по 5 коп. с человека. Смотрители впускаемы будут за заплату наличных денег».

Для нас неоценимо были бы дороги исполненные сельской простоты эти замысловатые и смешные приговорки, если б они дошли к нам прямо от того медведя в саадаке, которым потешался царь Федор Иванович. Но что говорить о старине, когда и современный нам медведь, сохраняющий еще довольно старого, скоро совсем уйдет со сцены, никому не рассказав своей любопытной истории.

Медвежий бой представлял также самое обычное зрелище во дворце, которое так и называлось дворцовою