Новенький - Дэвид Алмонд

этом говорю. Она улыбается. Отвечает, что любит свой салон, но пора расширяться, нанимать новых мастеров. А ведь их так непросто найти.

Мама смеётся.

– Вдруг когда-нибудь появятся роботы, которые смогут работать в салонах красоты?

– Может, и появятся, – говорю я.

– Нет, вряд ли. Мастер не может быть равнодушной машиной. Робот не сделает людей счастливыми, не изменит их жизнь. Только добротой, только заботой…

Она размышляет ещё несколько минут, потягивая вино.

– Может, конечно, и роботов таких смастерят. Добрых и заботливых, – говорит она. – Чтобы и массаж с нежностью делали, и маникюр – с любовью. Как думаешь, Данни?

Я думаю об Илоне Мроке. Захотят ли такие люди, как он, создавать добрых и заботливых роботов? Способен ли робот вообще быть добрым? Или роботы, созданные такими людьми, как Илон Мрок, будут похожи на Илона Мрока?

– Не знаю, мам, – говорю я.

– С виду Джордж вполне мог быть добрым, – говорит она. – А был?

Это, кстати, интересно. Во всяком случае, злым он точно не был.

– Не знаю, мам, – говорю я. – За пару дней не поймёшь.

– Бедный Джордж. Мало времени он с нами пожил…

– Да, мам.

– Ему бы побольше с обычными людьми пообщаться.

– Да, мам.

– Так странно, – говорит она. – Мальчик появился на свет без мамы и папы. И вырос в мире, где никто о нём не заботился, где никто его не обнимал…

Она умолкает, словно поражённая своей мыслью.

– И он даже не родился. Как существо может быть живым, если оно даже не родилось?

Мы оба замираем и молчим. Тут есть над чем задуматься.

Мама наклоняется, крепко меня обнимает и говорит, что любит меня сильно-сильно. Полюбила с первой минуты – раз и навсегда.

– Я знаю, мам, – шепчу я.

Она разжимает руки.

– Жалко, что они его забрали, – говорит она. – Я бы его тоже обнимала.

– Да, мам. Да.

Я помню, что в шкафу, наверху, лежит голова Джорджа.

Я стараюсь забыть, что в шкафу, наверху, лежит голова Джорджа.

Мама берёт пульт.

– Посмотрим телик?

– Давай.

Показывают сериал «Доктор Кто». Киберлюди топают по гулкому, тёмному, стальному коридору. Вдали слышны крики ужаса. Каких-то жалких два года назад эти киберлюди меня страшно пугали, мне даже кошмары снились. И сейчас мне снова страшно.

Мама смеётся. Она тоже помнит.

Я нажимаю кнопку, и киберлюди исчезают.

Щёлкаю ещё раз, и они снова тут.

Щёлкаю ещё раз, и они исчезают.

– Ты уж определись, – просит мама.

– Прости.

– Может, и хорошо, что Джордж вернулся в свой ящик. – Мама усмехается, но как-то криво. – Не любое творение рук человеческих стоит выпускать в мир.

– Да, мам.

Некоторое время мы молчим. Мама берётся за книгу. Я тоже читаю. «История с кладбищем» Нила Геймана – отличная штука, но сосредоточиться не выходит. Все мысли – только о Джордже. Его голова в шкафу, наверху.

Я то и дело поглядываю на пульт.

И чувствую на себе мамин взгляд.

– Может, взять ножницы – да и чик-чик? Прямо сейчас? – говорит она.

– Что?

– Твою шевелюру.

– Ой, нет, мам. Мне и так хорошо. Я к себе, ладно?

– Иди, сыночек.

Я откладываю пульт и встаю.

– Берегись киберлюдей, – говорит мама мне вслед.

Я поднимаюсь наверх. Смотрю в окно. На улице темнеет. Вот Мамина синяя машинка. Малышей на площадке уже нет. Где-то верещит сирена. Над крышами висит бледный месяц. Я думаю о Джордже, о его частях, спрятанных в разных концах города.

За спиной у меня какое-то шевеление. Я быстро оборачиваюсь, но это Кошка.

Мой кот Кошка.

Я звоню Макси.

– Что будем делать? – шепчу я.

Долго говорить Макси не может. У них там опять викарий.

– Спрячь получше, – шепчет он. – И никому!

– Конечно. Само собой… – Я молчу, а потом добавляю: – Мне немного стрёмно, Макси.

– И мне. Но на нас они не подумают.

– Угу.

– Не забудь про электричество, – говорит он. – Ещё нужен кабель.

– Зачем?

– Затем. Сам понимаешь.

– Но где мы это сделаем? Когда?

– Не знаю. Разберёмся. Пока прячь его и молчи. Мне пора.

Он отключается. Слышно, как мама наливает себе ванну. Она кричит из-за двери, что ляжет пораньше. Завтра у неё трудный день.

– Хорошо, мам.

Мне слышно, как она ходит там, у себя. Я сажусь на кровать, Кошка пристраивается ко мне на колени.

Вот мама идёт в ванную комнату, вот залезает в воду. Она кричит мне, что «вода – блаженство». Я лежу долго-долго, а за окном сгущается темнота. Потом мама выходит из ванной.

Она стучит ко мне в дверь и входит. В большом банном халате.

– Всё хорошо, сынок?

– Да, мам.

– Ты мой любимый мальчик.

Она ерошит мне волосы и целует в лоб.

– Я рада, что ты не робот, – говорит она.

– Я тоже.

– Спок-ночи, сыночек.

– Спок-ночи, мам.

– Спи, мой родной. – Она вздыхает. – Добрых снов.

Дверь за ней закрывается. Я слышу, как она входит в свою комнату. Её дверь тоже закрывается.

Я чуть выжидаю. Потом набираюсь храбрости, открываю шкаф и достаю голову Джорджа.

31

Я сажусь на кровать. Держу голову прямо перед собой. Потом кладу её себе на колени и обхватываю руками собственную голову – чтобы сравнить. Моя чуть больше. Но сколько же всего в ней происходит! Там полно воспоминаний. Там хранятся все истории, которые я слышал, все люди, с которыми я знаком, всё, что я видел по телевизору, все прочитанные книги, все места, где я побывал. Как раз там и возникают кошмары – всякие киберлюди, волки, ведьмы и звездолёты. А ещё там надежды, вопросы и страхи. Моя голова умеет решать примеры в уме и представлять путешествия Васко да Гамы. Она может вообразить Австралию, пиццу, чипсы с креветками, вишнёвые деревья и планету Марс. Она может думать о моих друзьях, может делать меня счастливым. Она может злиться, когда думает о таких людях, как Илон Мрок.

А что умеет голова Джорджа? Я снова беру её в руки. Весом она примерно с футбольный мяч. Кожа на ощупь как человеческая. Волосы тоже. Щёки почти такие же мягкие, как у меня. Я смотрю на закрытые глаза. Там что-нибудь происходит? Или совсем ничего, пока не закачаешь туда программу?

– Джордж, – шепчу я, но ответа, конечно же, нет.

Кошка улёгся рядом с нами. Он мурлычет.

Я поднимаю голову Джорджа повыше и заглядываю в шею. Там несколько проводочков, перехваченных резинкой, чтобы не разматывались.

Внезапно слышится мамин смех. Вот опять. Так бывает – значит, ей