Книга без названия - Юрий Валерьевич Литвин

Макс расхохотался:

–Лишь бы не со скальпелем. У него дедушка был мясником, он сам мне об этом рассказывал. Тем более поехали. Подальше от этой вонючей мясной лавки. Вперед, мой друг, нас ждут великие проблемы!

Я еще раз вздохнул и поплелся собираться. Поездка с Максом чего-чего, а проблем могла доставить великое множество. Я обернулся на пороге и серьезно попросил:

– Только Макс, давай сегодня никаких павианов ловить не будем, тем более что их здесь нет. Ладно?

– Ладно, – Макс улыбнулся, сверкая великолепными зубами, – сегодня ограничимся змеями.

Сплюнув, я вышел, хлопнув дверью. За спиной раздавался молодецкий максовский смех.

…Дорога тянулась через лес. Кричали какие-то птицы, Макс и, наверное, павианы, хотя ни одного павиана за время моего пребывания в Африке я не видел. Хорошее настроение улетучивалось вместе с бензином.

– А какие у нее были ножки, – Макс облизнулся, – почти как у меня в детстве.

– Кривые?

– Гладкие, дурачек, гладкие как…как…

В этот момент заглох двигатель. Мы проехали как раз половину дороги.

– Дьявол! Накаркала, старая курица! – Макс стукнул кулаком по баранке, а я с тоской вспомнил сцену расставания с заведующей нашей больницы.

Шварц приняла нас в своем рабочем кабинете, похожем на жилище шамана. Особенно убедительно смотрелась висящая на стене голова тигра из папье-маше с настоящими зубами. Я всегда подозревал, что зубы эти поставлял заведующей Макс, они очень смахивали на человеческие и выглядели абсолютно здоровыми.

– Вот бумаги, молодые люди, – брезгливо произнесла Шварц, указывая на лежащую на краю стола папку, – а вот мои цветы, – Шварц с нежностью перевела короткий палец с хищным ногтем на десять цветочных горшков, занимающих большую часть столешницы. – И не дай бог, хоть один лепесток упадет на пол, пока вы, доктор Вильямс, будете брать со стола документы!

Доктор Вильямс, был Макс. Он бережно взял папку и прижал ее к груди.

– Ключи от машины еще у Вас?

Макс торжественно кивнул. Толстые стекла очков на лице заведующей зловеще блеснули.

– Передайте их доктору Клеменсу. Он кажется мне сегодня более трезвым. Но за машину ответите оба!!! – выкрикнула нежные слова прощания Шварц, и мы удалились быстро и бесшумно.

Зная, что старушенция наблюдает за нами из окна, машину завел я. Я же и выехал на ней на дорогу, но как только больница исчезла из вида, Макс пинками выгнал меня с водительского места и принял управление «зеброй» на свои хрупкие стоматологические плечи. Я знал что ничего хорошего из этого не получится и тем не менее не возражал.

Причина поломки выяснилась довольно быстро: у нас просто кончился бензин. Знаменитые автогонщики, спеша распрощаться со своей заведующей, не проверили наличие горючего в баке. Запасной канистры, естественно, в машине не оказалось.

– Да, дела, – только и сказал доктор Клеменс, то есть я.

Макс почесал нос и глубокомысленно произнес:

– Говорят, что этот тип машин можно заправлять верблюжьей мочой.

В его глазах быстро разгорался охотничий азарт.

– Прошу! – я приглашающе отвинтил крышечку бензобака. – Думаешь, твой штуцер сюда влезет?

– Мальчишка! – завопил Макс, хватаясь за несуществующую шпагу, – Вы изволили сравнить меня с верблюдом! Защищайтесь!

– Чего делать будем? – спросил я.

Доктор Вильямс немного пофехтовал с воображаемым противником, потом присел со мной рядом и достал сигареты.

– Пойдем пешком.

– Туда или туда? – поинтересовался доктор Клеменс.

Макс закурил, я последовал его примеру.

– Назад нельзя: убьет! – печально произнес он и добавил, – Обоих…

– И съест! – добавил я.

– Значит вперед? И что все на себе потянем? Вместе с бензином?

– Да, найдем там какую-нибудь тачку…

– Ну-ну…

– К утру дойдем, если твои знаменитые павианы нас не сожрут. Слушай, а с чего ты взял, что тут водятся павианы?

Макс промолчал.

– Есть другие предложения?

Других предложений не было, мы докурили и двинулись в путь.

Через пару часов красноречие Макса иссякло. Он унылым голосом рассказывал очередную байку, когда вдали послышался рокот двигателя. Мой спутник как раз произнес фразу:

– Это был очень вялый секс…– и умолк.

– Ого, к нам кто-то едет.

– Похоже.

На всякий случай мы отошли в сторонку и стали ждать, скрывшись в зарослях. Появилась машина, джип военного образца, разумеется, без нашей попугайской раскраски. За рулем сидела женщина. Макс присвистнул и через секунду мы уже орали нечеловеческими голосами. Наверное это было глупо, но как ни удивительно джип со своей водительницей остановился вместо того чтобы набрать скорость и умчаться со страшного места. Я преисполнился благодарности к этой милой женщине, хотя не дал бы гарантии, что на ее месте не поступил бы наоборот. Женщина оказалась довольно привлекательной особой. Белой. В ковбойской шляпе, десантном снаряжении цвета хаки и тяжелых ботинках армейского образца. Ко всему она еще и говорила по-английски, что нас с Максом чрезвычайно обрадовало.

Звали ее Мари-Энн. Именно так. Макс еще, помнится, спросил:

– Мэри-Энн?

А она его поправила. Мари оказалась француженкой, да еще и блондинкой, да еще и археологом. От такого букета Макс задохнулся и стал мне чего-то яростно подмигивать и как-то причмокивать губами после каждого слова. Ехала она действительно в нашу больницу. Как оказалось, в двухстах километрах от нас на побережье велись археологические раскопки. Чего можно было там копать, мы не поинтересовались тогда. В группе у них был лишь один врач. С ним то и произошла беда. Вчера его нашли мертвым. Помимо этого, большая часть экспедиции оказалась заражена непонятной болезнью, которую сопровождал сильный жар и резкое ухудшение жизнедеятельности всего организма. Со своей стороны мы объяснили прелестной француженке свое бедственное положение и выразили заверение в своей полной готовности следовать за ней хоть на побережье, хоть на край света, если она согласиться сделать небольшой крюк и помочь нам поставить «на ноги» нашу «зебру». Мари-Энн критически оглядела нас с головы до ног и сообщила, что запас бензина у нее имеется. Мы возликовали и тронулись в обратный путь.

Француженка оказалась малоразговорчивой, в отличие от Макса, который распустил хвост как павлин. Морщась от его трескотни, я пытался систематизировать данные, полученные от Мари в свете предстоящей работы. Время от времени я задавал ей вопросы, и ответы мне совсем не нравились, потому что очень напоминали старушку бубонную чуму. Я потихоньку поделился своими соображениями с Максом, он по привычке сначала засмеялся, а потом резко посерьезнел и заткнулся. Впервые за время нашего знакомства я увидел его лицо таким серьезным. Хотя нет. Оно у него уже было однажды таким, в Нью-Йорке, когда от одной нашей общей знакомой он заразился сифилисом, на поверку, оказавшимся, правда, банальной гонореей.