Чекистские были - Лев Петрович Василевский

Пришлось вскрыть банки с вареньем и исследовать их содержимое взятыми из буфета ложками. Но ничего, кроме варенья, в банках не было. Осипов прощупал матрац, на котором спала овчарка, перетряхнул валявшиеся в углу мешки.

Когда мы уже устали, Осипов машинально поднял с пола тыкву, подержал ее в руках, сосредоточенно о чем-то думая, и наконец сказал:

— Принеси кухонный нож.

С недоумением посмотрев на него, я отправился на кухню и, вернувшись, подал ему большой кухонный нож, каким обычно рубят мясо.

Размахнувшись, Осипов с силой всадил его в тыкву, рассек ее на две половинки. Внутри ничего не оказалось. То же самое Осипов проделал со второй тыквой, из нее неожиданно для меня посыпались золотые царские пятирублевки.

В пяти больших тыквах мы нашли золотые монеты и крупные купюры английских фунтов.

Когда было закончено составление протокола обыска, уже темнело.

На следующий день Осипов достал из шкафа привезенную им с дачи Усовой одну из тыкв. С нижней стороны ее была аккуратно вырезана четырехугольная пробка, через которую внутрь вкладывались монеты. Пробка вставлялась на место и совершенно незаметно укреплялась заостренными спичками, потому не выскакивала.

— Ловко придумано! — улыбнулся Осипов и положил тыкву в шкаф. На память.

10

Я с нетерпением ждал конца двухнедельной командировки Валентина Щекотихина. Он съездил недаром и привез важные материалы, из которых мы узнали, что Алексей Авдонин (Авдеев) сын богатого кулака-лавочника из большого села Каменка бывшей Тамбовской губернии. По невыясненным причинам он не окончил гимназии, в марте 1917 года был досрочно призван на военную службу рядовым, в маршевую роту, а оттуда — в один из формируемых пехотных полков. Этот полк входил в бригаду, отправляемую на Салоникский фронт Временным правительством Керенского.

Алексею Авдееву повезло — его рота входила в батальон, которым командовал земляк, капитан Владимир Усов, сын тамбовского помещика, знавший его с детства. Так Авдеев стал ординарцем офицера Усова и уже не расставался с ним до возвращения на родину летом 1919 года.

Оставалось выяснить, где он был последние восемь-девять лет и что делал.

11

Мы снова вызвали на допрос Усову.

Она пыталась сохранить спокойствие, но теперь ей это плохо удавалось. Я перелистал том следственного дела:

— Значит, у вас не осталось никаких ценностей из средств, похищенных мужем?

— Вы в этом уже убедились.

— Нам раньше так казалось, — сказал Щекотихин, садясь напротив нее за приставной столик. — Да, казалось! — повторил он и, взяв лежавший у меня на письменном столе протокол второго обыска, протянул ей.

Усова долго читала. Лицо ее судорожно подергивалось.

— Найденное у вас на даче золото и иностранная валюта принадлежат вам? — спросил я.

Усова молча кивнула. Я сделал соответствующую запись в протоколе.

— Спрашивайте… — тихо проговорила она.

Усова подтвердила тесную связь покойного мужа с Алексеем Авдеевым, неожиданно появившимся весной 1921 года в Тбилиси. Она подтвердила также, что оба они встречались с английскими офицерами и что по заданию англичан переехали в Батуми, остались там после эвакуации оккупационной бригады генерала Куко-лиса. Ей было известно, что по указанию, полученному от англичан, Авдеев сменил фамилию, уехал в Абхазию и пробыл там до 1925 года.

— С кем из английских разведчиков встречался Авдеев после своего возвращения в Батуми? — спросил Щекотихин.

— Встречался ли он лично, мне неизвестно, но до конца 1928 года оставлял у меня пакеты, за ними два раза в год приезжал служащий индоевропейского телеграфа Свенсон, который забирал их и только однажды оставил для него конверт. Это было в его последнее посещение, в конце прошлого года. Больше он не приезжал и, как сказал мне Авдеев, Свенсон уехал из Советского Союза, так как Советское правительство аннулировало договор с компанией индоевропейского телеграфа.

Свенсон был нам известен как резидент Интеллидженс сервис в Абхазии.

Анастасия Усова оказалась, как мы и предполагали, далеко не безобидной фигурой.

Со дня ареста Алексея Авдеева прошло более месяца. Мы еще ни разу не вызывали его на допрос, и у него было время для размышления.

И вот Авдеев сидел перед нами. Ему еще не было сорока лет, был он крепкий, кряжистый мужчина с волевым лицом.

Первые вопросы об имени, отчестве и фамилии, месте рождения и профессии, а также предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний были вписаны в протокол допроса.

Я перевернул заполненную первую страницу и сказал:

— У нас имеются не только материалы военных архивов о прохождении вами службы в бригаде на Солоникском фронте, но и показания известной вам Анастасии Усовой. Можете ознакомиться.

Авдеев долго вчитывался в показания. Мы не торопили его. Выждав несколько минут, я сказал:

— Как видите, нам все о вас известно. Подтверждаете показания Анастасии Усовой?

— В общем подтверждаю…

* * *

На этом, собственно, закончилось ведение нами дела Алексея Авдеева — агента Интеллидженс сервис.

Когда дела касались деятельности иностранных разведок на нашей территории, они никогда не ограничивались локальными рамками, где были вскрыты.

Разоблаченных иностранных шпионов после предварительного следствия на месте отправляли в Центр…

БЕГЛЕЦ С УРАЛА

Случай, о котором я рассказываю, произошел летом 1931 года, вскоре после моего перевода в Тбилиси. В один из дней я докладывал очередные дела начальнику КРО Михайлу Захарову. В это время на его столе зазвонил телефон, Михаил поднял трубку — в ней голос одного из секретарей Закавказского комитета комсомола. Он сообщил, что в комитет явился какой-то человек, интересуется военной подготовкой молодежи. Настойчивые расспросы незнакомца вызвали подозрение у комсомольского секретаря, и он просил прислать к ним кого-либо из сотрудников для выяснения личности странного посетителя. Положив трубку, Захаров сказал мне:

— Сходи туда и выясни, в чем дело. Не задерживайся.

Положив пистолет в карман, я отправился к комсомольцам. Крайком комсомола находился на соседней улице, спускавшейся с горы Давида к центральной площади города. Я уже был недалеко от крайкома, когда из дверей его здания выбежал и кинулся вверх по улице навстречу мне человек. Вслед за ним выбежали еще двое, в которых я узнал знакомых ребят из комитета, они пытались догнать беглеца, а он уже приближался ко мне. Я продолжал не спеша шагать с нарочито рассеянным видом, не сходя с тротуара. Когда же бежавший поравнялся со мной, то я вначале даже посторонился, но затем стремительно бросился к нему, подставив ножку, с силой толкнув его обеими руками. Не удержавшись на ногах, беглец с размаху упал на мостовую. В тот же