Потолок одного героя - Иван Поляков

Женщина поджала тонкую губу. Голова её подалась вперёд, а лопатки сильно поднялись.

— Сама соглашалась… как ду*а. Вот пусть и хлебает… Как они мне все надоели!

— И… Я хочу сказать: их много?

Танцовщица прыснула. Это было внезапно и очень странно.

Она расхохоталась:

— У н-их всего много! Ну честное слово.

Очень глухой удар.

Треск дерева и ругань.

По одному лишь звуку я мог с уверенностью сказать: ещё одна доска в коридоре провалилась. Актриса внезапно встала, с мгновенье поколебавшись, она присела, ухватила за костяную ручку большого веера.

Не успела.

Резкий удар, и полотно двери ударило перила. Лесенка зашаталась.

Показалась высокая, очень высокая фигура:

— Вот… И дошла.

—?

— Опять! — актриса спрятала веер за спину, свернула. — Ты не побей здесь ничего!.. Ты слышишь?

Тёмная очень высокая фигура. Всклокоченная копна волос слилась по цвету с тканью накидки, ткань упиралась в пол. Вид, как у…

«Ду-ха».

Мысль чуть стронулась. И замерла.

Медальон нагрелся. Он дёргался, выплясывая под тканью простой рубашки. Наблюдая за приближающейся фигурой, я чувствовал нарастающее движение в затылк…

Я м оргнул.

Медальон наг…

Я моргнул.

«Дзи-и-иньк!» — необычайно ярко пропело лезвие большого меча.

На досках сцены осталась хорошо заметная, желтеющая зарубка. Отделилась щепа.

— Он уже ушёл? — не без яда уточнила актриса.

— И на кой он нужен мне такой?

— Ну ладно… Я тебя прощаю.

Заметив красные уши, щёки наёмницы, я чуть посторонился.

— Это ваше заведение… — ещё немного отодвинувшись от большого меча. — Можно сказать, что оно пользуется спросом?

— Да… — Эль отбросила путаную прядь. Движение вышло скомканным. — Здесь неплохо… я думаю. Здесь есть клиенты… и…

— Деньги,— закончила актриса, — а значит, есть ЕДА…

Эль поджала губы.

— Место, где вы помогаете людям, — поспешил я вставить своё слово. — Да, оно определённо «освещает» местный быт.

— Белла Флай, — зачем-то представилась актриса.

Эль с размаху села рядом со мной. Улыбнувшись, она протянула бутылку. Я, чуть подумав, отказался.

Эль выпила. Она опорожнила всего в пару глотков почти половину и дохнула. С девичьим ярким пересвистом. Мысль всё не шла. Я чувствовал, что она важна, что забыл я что-то важное, но разобрать не мог. Не мог даже сказать уверенно, о чём шла речь.

Эль сидела рядом, так что мне не составляло труда расслышать запах алкоголя. Совсем другой, совсем не виноградный, с нотками дуба, дух.

Плечо моё чуть дёрнулось.

Оно почти оказалось напротив её груди.

— Тран, — вслед за наёмницей повторила актриса.

Флай взглянула на меня с заметным интересом?

— То есть… тот самый «Тран»?

— Да, тот самый! — чуть покачнулась. Плечом я почувствовал мягкость. — Господин… а в КАК-ОМ направленьи мы пойдём?

— Увы, сейчас я не могу сказать. (Мысль скреблась). Упомяну лишь, что местность там сырая и затопленная.

Эль улыбалась.

Заячья губка танцовщицы чуть приподнялась и розовый, ухоженный ноготь её прошёлся по белой коже колена.

По тонкой, белой коже.

— Я ПРОШУ ПРОЩЕНЬЯ!

Возникнув как из-под земли, ярко каркая и разве не пускаясь в пляс, чернобровый хозяин обмерил обоих дам очень внимательным взглядом.

— Вы меня простите, что так вышло… То есть с задним ходом. Если б заранее знать!

— Ничего такого страшного не приключилось!

Щёки старика втянулись. На какое-то мгновенье, он совершенно перестал напоминать… человека.

«Это удар!»

Фавоний! Тот самый дух-хозяин был передо мною… То есть буквально: он был здесь! Прямо сейчас я в упор смотрел на треклятого хозяина!

Медальон нагрелся.

Я сглотнул.

«Надо схватить!» — очень простая, а главное, понятная мысль. Колени напряглись.

Я всё понял.

Понял, что случилось и что я должен делать.

Я р…

Я моргнул.

Грудь… мягкая г рудь наёмницы упиралась мне в плечо. Зде сь б ыло темно… И пахло женским телом… Я моргнул. Посмотрел на чёрные гуляющие брови.

— Не сутулься! — улыбнулся старик.

Это удар!

Я почувствовал, словно что-то тяжёлое влетело в затылок.

Медальон жёг кожу.

Он дёргался.

Всё смешалось. Разом множество деталей поменяло своё место и сошлось в картину: дух пригласил меня сюда. Он всё это время ждал и таки познакомил с Эль… Зачем?

Соображая необыкновенно быстро, я припомнил: ещё при первой встрече он интересовался моим положеньем при дворе. Моим доходом.

Я чувствовал мягкий, приятный бок.

«Дочь?.. Или воспитанница… Да какая, в общем, разница!»

Дух не дожидался разрешенья. Он уже почти ушёл. Скрылся за дверьми и шаги его, мелкие и частые, сразу затихли.

«Я идиот!..»

Танцовщица что-то говорила, присев по правую руку. Эль прижималась всё сильнее; так что ткань её накидки уже совсем промялась. Моё плечо понемногу’тонуло'.

Губка Беллы чуть приподнялась. Она смотрела на меня, и в подведённых ярких глазах мерцали заинтересованные искры.

Скрип половицы позади. Единичный.

Обернись я, там бы никого не оказалось.

Ножка актрисы чуть приподнялась. И ткань тесёмки соскользнула с гладкой нежной кожи.

Со стороны наёмницы я слышал жар и дух алкоголя. Она определённо не владела собой. Тишина и полумрак широкой сцены.

— Сколько тебе лет? — обернулся я к Эль. — Нескромный вопрос, но я интересуюсь как наниматель. Некоторые моменты имеют колоссальное значенье.

Наёмница оказалась старше меня на год… Впрочем, это не важно.

Ещё одна тесёмка соскользнула.

Эль горячо дохнула.

— Эль!.. Я полагаю нам пора!

Белла резко откинулась на табурете. Заячья губка её изобразила скорбь… Фыркнув что-то навроде «и не надо», танцовщица отвернулась. Сразу потускнев, её одинокая, тонкая и белая фигура обратилась в зал.

Округлые столы и стулья, обитые красной кожей. И тени. Последних, безликих здесь было особенно много.

Белла прицыкнула.

[1] Мастера — принятое в Эквиле обозначенье для мастеров-духов. Людей в роду (учителях) которых были хозяева.

[2] Репчатый лук — распространённый символ победы духа над телом. Полевая культура, а также священное растение. Считается, что естественный запах луковицы неприятен даже для дракона.

XV

Я сначала сделал, а потом уже стал думать.

Мне нужно было выманить духа.

Мне очень нужно было это сделать.

* * *

Колокол. Мерные, гулкие удары неслись над крышами. Деревья. Под сенью тёмных крон пара женщин в отяжелевших, грязных накидках продавала никому не нужные вещи.

— Господин, а правду говорят, что Вы… сын барона?

Январь чуть улыбнулся, поднял длинный ус. Он