Лотосовый Терем - Тэн Пин

но платье всё ещё плотно обтягивало кости, и его нелегко было распустить. Осмотревшись внимательнее, они обнаружили, что за комнатой с ширмой и цинем прохода дальше не было: это было самое глубокое место в гробнице, со всех сторон окружённое бесчисленной толщей почвы и горной породы. Кто бы мог подумать, что тайна, сокрытая под величественным и роскошным Си-лином — женские покои?

За их порогом молодой император убил собственного отца и пал у Врат Гуаньинь.

Кем же была эта женщина?

Послышалось бренчание, от чего Ян Цююэ с Фан Добином вздрогнули. Ли Ляньхуа потеребил струны “жемчужного водопада”, снова прижал их. Фан Добин, напуганный им дважды, вышел из себя.

— Ли Ляньхуа, ты что творишь? Словно вопли призраков, слушать невыносимо!

— На цине что-то написано! — воскликнул Ян Цююэ.

Ли Ляньхуа как раз внимательно рассматривал надписи на корпусе циня. “Не будучи целомудренным, нельзя достичь просветленности воли…”* Почерк был энергичный, а последняя черта растянулась по корпусу, как будто писавший бросил кисть. Этот семиструнный цинь был очень древним, с чёрным и блестящим корпусом — и рассмотреть надпись было нелегко.

Цитата из "Книга сердца, или искусство полководца". Чжугэ Лян в предсмертных наставлениях дает сыну совет: "Благородный муж покоем совершенствует себя, бескорыстием взращивает свое совершенство. Не будучи целомудренным, нельзя достичь просветленности воли. Не храня в себе покой, нельзя достичь отдаленной цели. А посему учение следует покою, а таланты следуют учению. Без учения невозможно развить свои таланты, а без покоя невозможно добиться успеха в учении…"

Они обошли комнату ещё несколько раз, но не обнаружили ничего нового, когда же вернулись в палаты, то увидели, что взгляд “Гэ Паня” прикован к останкам в земле. Поразмыслив, Фан Добин вытащил скелет из ямы.

Скелет уже совсем рассыпался и держался лишь за счёт истрёпанного императорского одеяния, за которое его и вытащил Фан Добин, а потом высыпал содержимое этого “мешка”. С дребезгом и клубами пыли кости разлетелись по полу, а помимо них обнаружились печать, нефритовый флакон, свиток с нотами, а также маленькая статуэтка из золота и серебра. Статуэтка весьма походила на Гуаньинь, высеченную на вратах, с благородным и прекрасным ликом и мягко струящимися одеяниями — и несмотря на повреждения, оставалась редким сокровищем. Напротив, Гуаньинь на вратах хоть и была искусно вырезана, однако её образу недоставало милосердия и благородства — очевидно, мастера взяли за образец статуэтку.

Фан Добин подобрал печать и покрутил в руках.

— И впрямь большая императорская печать. Хотя мне раньше не доводилось видеть такие, но нефрит — самого высшего сорта.

— Судя по всему, император Сичэн был убит императором Фанцзи, — сказал Ян Цююэ, — однако в летописях говорится, что его торжественно похоронили в соответствии с этикетом после внезапной смерти. Как получилось, что его закололи кинжалом в спину в этом месте?

Ли Ляньхуа слегка улыбнулся.

— Си-лин построен так необычно — полагаю, изначально он задумывался как императорская гробница, однако позже по неясной причине был переделан в тайный дворец. Разве мог император Сичэн превратить свою усыпальницу в тайный дворец без умысла?

— Какого умысла? — вытаращил глаза Фан Добин.

— Наверняка имеющего серьёзное отношение к императору Фанцзи, — сухо заметил Ян Цююэ.

— Вы правда не понимаете? — вздохнул Ли Ляньхуа. — Сичэн приказал выгравировать на входе в подземный дворец многословное и пространное “Наставление врачевателя”, в чём основная идея этой истории? В ней говорится, что отец желает сыновьям добра, и даже то, что его смерть — постановка, не считается ложью, разве не так?

— Смерть Сичэна была постановкой? — не удержались от возгласа Фан Добин и Ян Цююэ.

Ли Ляньхуа указал на женские покои позади себя.

— На цине написано “Не будучи целомудренным, нельзя достичь просветленности воли”, а на глазурованном экране изображён карп, превращающийся в дракона…

Фан Добина наконец осенило.

— А! Это изречение из “Заповедей” Чжугэ Ляна! “Наставление врачевателя”, “Книга заповедей” — похоже, Сичэн возлагал большие надежды на сына, надеялся, что сын станет драконом.

— Что же такого сотворил император Фанцзи, что Сичэн решил притвориться мёртвым? — поразился Ян Цююэ.

Ли Ляньхуа тихонько кашлянул и медленно проговорил:

— Полагаю… Император Фанцзи увлёкся… женщиной из тех покоев.

— Да кто же она? — фыркнул Фан Добин.

— Возможно, она была наложницей императора Сичэна, — ответил Ли Ляньхуа. — А император Фанцзи влюбился в неё, чем опечалил отца.

Господин Фан снова фыркнул.

— Откуда ты знаешь, что она не наложница Фанцзи?

— Это Си-лин… — Ли Ляньхуа пожал плечами. — Император Сичэн находился в собственной усыпальнице, разве могла с ним оказаться наложница Фанцзи? К тому же… к тому же…

— Что? — не выдержал Ян Цююэ.

— К тому же, эта женщина… — неторопливо проговорил лекарь. — Умерла задолго до Сичэна и Фанцзи.

Фан Добин слушал с возрастающим изумлением.

— Ты хочешь сказать… — Он ткнул пальцем на скелет. — Что эта женщина… умерла здесь давно, а Сичэн был ещё жив в то время?

Ли Ляньхуа кивнул. Ян Цююэ ничего не понял и озадаченно помотал головой, не в силах постичь.

— Вы не заметили, что её скелет совершенно отличается от останков Сичэна и Фанцзи? Её одежда в полном порядке, волосы аккуратно собраны, куда чище, чем скелеты двух императоров.

Фан Добин кивнул.

— Ну и что с того?

Ли Ляньхуа снова вздохнул, похоже, разочарованный недогадливостью друга.

— Императорские одежды шьют из самых лучших тканей, так почему же одеяния Сичэна и Фанцзи превратились в дырявые лохмотья, их волосы растрёпаны, а кости в таком плачевном состоянии? Возможно, при жизни эта женщина была настолько прекрасна, что и скелет у неё красивый. — Он помолчал. — Или же… Тела Сичэна и Фанцзи разлагались здесь, личинки мух проели ткань, отсюда и такое состояние. А её одежды личинки не потревожили…

— Хочешь сказать, что она была настолько прекрасна, что даже насекомые не смели к ней прикоснуться? — нахмурился Фан Добин. — Тогда куда делась её плоть?

Ли Ляньхуа с ещё большим разочарованием посмотрел на него.

— Ты всё ещё не уразумел? Я имею в виду, что она уже была скелетом. Умерла давно, только когда её поместили сюда, одели скелет в платье и закрепили парик. А раз от неё давно остался один скелет, то и личинкам нечего было есть, поэтому её одежда гораздо чище, чем у Сичэна и Фанцзи, и кости такие красивые.

Ян Цююэ вытаращил глаза и надолго утратил дар речи.

— Это же нелепость какая-то!

Ли Ляньхуа указал на семиструнный цинь.

— Этот цинь издаёт ужасные звуки, если на нём кто-то играл, почему он не настроен? Если человек на самом деле любит играть на цине, он ни за что не станет писать