Умберто Нобиле и «Италия» на Северном полюсе. Политика и история по неопубликованным документам 1928–1978 гг - Клаудио Сиколо

[26] Молчание в ответ на обвинения, высказанные Нобиле, сохранялось после нескольких стычек, вызванных статьями Франко Бандини, печатавшихся в еженедельнике L'Europeo 1956 года до декабря 1960 года, когда после телевизионных интервью Джанни Бизиак началось долгое препирательство между Нобиле и другими участниками экспедиции дирижабля «Италия». Вмешалось даже Министерство обороны с Джулио Андреотти.

[27] 5 августа 1944 года Нобиле воспользовался изданием вышеназванного закона 159, чтобы конфиденциально сообщить о Валле Высочайшему комиссару по наказанию за преступления фашизма. Валле предстал перед судом, 22 июля 1947 года был оправдан, так как не совершал преступлений. Информация взята из приговора территориального военного суда Рима 22 июля 1947 года опубликованного Джузеппе Валле в: Una pagina di storia recente.

[28] Когда Сталин умер и время изменилось, Нобиле пересмотрел свой энтузиазм по отношению к большевистской России в своих воспоминаниях, опубликованных в 1969 году. Тогда он признавал «серьезные недостатки» режима из-за отсутствия свободы. Однако недостатки эти, по его мнению, исправимы, а значит, оправданы тем прогрессом, который виден в стране во всех областях деятельности, вкупе с моральным здоровьем молодежи, равного которому нет нигде. См.: U. Nobile, La Tenda Rossa (У. Нобиле «Красная палатка»), pp. 417–418.

[29] На углу Лубянки, напротив ГПУ. Квартира была закреплена за Нобиле согласно договору на его консультации, подписанному «Дирижаблестроем», заводом при Аэрофлоте, который был должен строить дирижабли. Другими пунктами договора были: личный автомобиль, телефон, месячный заработок шестьсот долларов и тысяча двести рублей, страховка на сорок тысяч долларов. См.: O. Ferrante, Umberto Nobile, vol. II, p. 166.

[30] Репрессивная система Сталина развернулась в 1928 году с началом первой пятилетки насильственной индустриализации и коллективизации; в 1935 году «чистки», начатые Центральным комитетом Коммунистической партии, устранили из партии примерно 1 600 000 человек, чья судьба неизвестна. После убийства Сергея Кирова, близкого сподвижника Сталина, произошедшего в Ленинграде 1 декабря 1934 года, чистки оправдывались политической борьбой против группы диссидентов, созданной Троцким, Зиновьевым и Каменевым, и приобрели форму массового уничтожения между 1937 и 1939 годом, это был период так называемого Большого террора. Сталин пользовался различными методами: необоснованные аресты НКВД, ссылка, ГУЛАГ, смертная казнь, расстрел без следствия и, наконец, гражданская смерть, некая форма остракизма (см. среди многочисленной литературы – E. Dundovich, Tra esilio e castigo, Carocci, Roma, 1998, pp. 15–17).

[31] U. Nobile, Quello che ho visto nella Russia sovietica, p. 21, также цитируется O. Ferrante, Umberto Nobile, vol. II, p. 172. В 1969 году Нобиле рассказывал, что и Рудольф Самойлович, геолог, его друг, который возглавлял большевистскую экспедицию по спасению на ледоколе «Красин» был арестован и расстрелян. Гораздо позже он убедился, что та же судьба постигла другого героя спасательной операции русских: радиолюбитель Николай Шмидт был расстрелян в Ташкенте 26 августа 1942 года по обвинению в шпионаже.

[32] «Решение собрания партийной ячейки завода „Дирижаблестрой“, относительно товарищей членов РКП(б), политических эмигрантов Мансервиджи, Бьянкани, Менотти, Комелли», 9 апреля 1935 года, цит по: Е. Дундович, Tra esilio e castigo (Между ссылкой и тюрьмой), p. 162. Количество итальянских коммунистов-эмигрантов, работавших на заводе Нобиле, ставших жертвами сталинских репрессий, осужденных за шпионаж и неверность советской коммунистической партии, были гораздо больше, см.: Zani, Tra due totalitarismi. Umberto Nobile el'Unione Sovietica (1931–1936), p. 38.

[33] Документы из российских архивов от 11 ноября 1936 года и от 13 марта 1937 года, см.: Dundovich E. Tra esilio e castigo (Между ссылкой и тюрьмой), pp. 165–166. В 1996 году и в последующие несколько лет обнаружена причастность Тольятти к сталинским операциям по чистке, что стало предметом размышлений историков и полемики журналистов насчет роли Сталина в политике Италии после возвращения Тольятти в Италию и «переворота в Салерно» антифашистских партий в апреле 1944 года, что привело к переходу от техно-милитаристского правительства Пьетро Бадольо к политическому правительству Иваное Бономи 18 июня 1944 года. Осторожное мнение выражено профессором Эннио ди Нольфо в предисловии к книге Елены Дундович 1998 года, см.: E. Dundovich, Tra esilio e castigo, pp. 9–12. Исследования Дундович отозвались в прессе в более драматичных тонах уже в 1996 году, см. статьи Chiara Valentini, Aldo Agosti и Gianni Corbi в еженедельнике L'espresso, pp. 102–108.

[34] Расследование Каньи не было судебным процессом, как заметил Бегоунек в 1929 году: «Здесь не может быть использовано слово „суд“, – писал ученый, – потому что не было ни одного условия для суда. Это была просто комиссия, созванная для расследования причин катастрофы дирижабля „Италия“». Реакция Нобиле развязала полемику, вылившуюся бы в судебный процесс, если бы его требования о пересмотре были приняты.

[35] Как мы уже видели, в книге «Я могу сказать правду» и в других публикациях Нобиле не признал справедливыми свидетельства Бальбо, Валле, Крокко и некоторых своих товарищей по экспедиции. Что касается Цаппи, Мариано и Чечони, см., например, «Я могу сказать правду», pp. 259, 262. Романья Манойя и Баккарани позже открыто обвинялись Нобиле уже во время расследования. См.: C. Sicolo, La Tenda Rossa, pp. 322–329, 357–368.

[36] Джузеппе Сирианни заявил, что «у Нобиле не было ни качеств командира, ни благородства».

[37] С 1955 года до 1978 года радист Уго Баккарани написал в своем неизданном дневнике «От юнги до капитана» свое отношение к обвинениям, которые Нобиле выдвинул против него во время расследования комиссии Каньи и потом повторил в своих газетных интервью и в своих книгах. Баккарани выступал в свою защиту в спорах, разразившихся в послевоенных газетах, но самые взволнованные ответы на «клевету Нобиле» он доверил лишь дневнику.

[38] За это время появились цифры (никто не знает, откуда), о количестве людей, вовлеченных в спасательные действия: 1400 человек. Возможных свидетелей только на одном спасательном корабле «Читта ди Милано» было не меньше 200, не считая 136 человек на «Красине».

[39] Споры начались уже в 1956 году вследствие статей Франко Бандини в L'Europe, но разразились они только после телеинтервью Нобиле, данных Джанни Бизиах в декабре 1960 года. Джузеппе Валле присоединился к обвинениям против Нобиле, тяжба началась 16 июля 1963 года.

[40] Были рассмотрены документы: окончательный отчет комиссии Каньи, брошюра комиссии Матрикарди, личное дело Нобиле, книги и статьи, написанные теми, кто непосредственно участвовал в экспедиции дирижабля «Италия», см. Relazione della Commissione Fargnoli, in AUSAM, Fondo Nobile,