Морская рапсодия - Валентин Петрович Черков

– кормовому электрику Набожейко, выхватывая шланг катушки ВПЛ из рук Прокопьева, толкнул обеих в кормовую часть отсека, в сторону тамбур – шлюза, ведущего в нижнее помещение, кратковременно вырвав изо рта загубник спасательного устройства, выдыхая воздух, прорычал:

– В н и з!

Подводники исчезли в тамбур – шлюзе … Выброс дуги прекратился. Отсек окунулся в кромешную темноту.

Ревазов на ощупь отыскал, находящийся, согласно инструкции, рядом с пультом ПТУ, аппарат ИДА-59, он знал, что дышать в ПДУ осталось считанные минуты, а в ИДА можно находиться продолжительное время.

Руки дрожали, не слушались. Никак не удавалось офицеру прикрутить чёртову маску к дыхательному мешку ИДА-59…

Наконец! Накидная гайка пошла! Володя сделал глубокий вдох горячего воздуха, вырабатываемого его ПДУ, отбросил загубник и быстро накинул на шею дыхательный мешок ИДА, на голову натянул тугую резиновую маску аппарата. Сделал всё, как учили, выдох в одетой маске в атмосферу, переключил клапан на аппарат, открыл баллоны, и затем сделал медленный продолжительный вдох. В тишине отсека, послышалось шипение воздуха, поступающего в дыхательный мешок из баллонов аппарата…

„Слава Богу! Включился” – подумал Володя. Всё тело обильно заливало потом.

С аппаратом на груди он рухнул в кресло вахтенного ПТУ.

Появилась связь с пультом главной энергетической установки третьего отсека и центральным постом корабля.

– Восьмой, восьмой свяжитесь с центральным … восьмой… – услышал Ревазов.

– Есть восьмой! На связи капитан-лейтенант Ревазов! – ответил он, наклонившись вплотную к переговорному устройству, и доложил в центральный пост о том, что смог переключиться из ПДУ аппарат ИДА-59, что он один находится на пульте паротурбинной установки.

– Володя, как себя чувствуешь? Доложи обстановку в отсеке! – услышал он голос механика.

– Есть доложить! В отсеке очень темно!.. Пожар прекратился!.. Отсек очень задымлен!.. Освещение отсутствует, кроме аварийного, нить накаливания лампы светильника видна на расстоянии всего сантиметров десяти. … По моему приказанию все электрики покинули отсек. Я отправил командира отсека в нижнее помещение… – продолжил доклад в центральный пост Ревазов.

Центральный, выслушав доклад, дал команду:

– Осмотри верхнее помещение отсека! Доложи о наличии людей!

Шли утомительные минуты, офицеры центрального поста столпились за спиной механика. Через некоторое время поступил доклад из аварийного отсека:

– Отсек осмотрен, то есть проверено на ощупь верхнее помещение … коридоры, проходы, тамбур – шлюз, выгородка обратимого … в верхнем помещении отсека никого нет!… Я один! Отсек загермитизирован, люк в тамбур – шлюзе задраен!

…

Выполняя приказание Ревазова, командир 8 – го отсека закрыл за собой на кремальеры дверь тамбур – шлюза. Но перед спуском в люк, ведущий в нижнее помещение отсека, пропустив вперёд матроса электрика, сбросил ему вниз все спасательные аппараты ИП-46, весящие на вешалке тамбур – шлюза. Затем спустившись по вертикальному трапу, задраил за собой массивный люк тамбур – шлюза, ведущий в нижнее помещение отсека. Пробрался в носовую часть помещения к собравшимся подводникам.

Задымленности в нижнем помещении отсека не было. Свет исходил от подволочных фонарей аварийного освещения. Моряки помогли лейтенанту снять рассеченную и залитую кровью защитную маску аппарата. Он кратко сообщил о возникшем пожаре в верхнем помещении и приказал старшине команды турбинистов:

– Всех срочно включать в имеющиеся средства индивидуальной защиты и развернуть пост газового контроля воздуха.

…

Тем временем в аварийный отсек, дистанционно, с центрального поста, дали огнегаситель – фреон. Во время подачи фреона предупреждающий сигнал – ревун, был обесточен, из-за отсутствия основного электропитания на корабле, и ревун при поступлении в отсек не сработал и естественно, никем не был услышан. Также в суматохе не была услышана голосовая команда по корабельной трансляции центрального поста о подаче фреона в отсек. Кто-то из матросов заметил, что из форсунок ЛОХ (объемного пожаротушения) с шипением идет пар и потекла жидкость.

– Срочно включиться в аппараты! – прокричал приказание повторно командир отсека, натягивая на свою окровавленную голову маску аппарата ИП-46.

…

Турбинист, матрос Обёрткин, из-за своей внутренней несобранности, не поспешил выполнять приказание командира отсека о немедленном включении в индивидуальное средство защиты, и выполнить ещё и требование РБЖ (Руководства по борьбе за живучесть подводной лодки). Матрос, получив наркотическое воздействие фреона, опьянел и уже категорически отказался включаться в аппарат защиты, а попытку включить его принудительно, своими товарищами, отверг, применяя дюжинную физическую силу. Маску на него одевали несколько раз, но он её срывал, вырываясь из рук сослуживцев, пока не успокоился, потеряв сознание. Но подводники все-таки включили его в дыхательный аппарат.

…

В скорости в помещении появилось освещение. Центральный пост связался с затворниками нижнего помещения аварийного 8-го отсека.

Стало известно, что в отсеке оказалась основная часть команды турбинистов во главе с командиром отсека, которые в момент аварии были заняты планово предупредительным осмотром и ремонтом материальной части нижнего помещения и уборкой трюма. Все, оказавшиеся в среднем помещении аварийного отсека, смогли благополучно включиться в защитные аппараты.

Центральным выяснилось, что командир 8-го отсека лейтенант-инженер Сережа Прокопьев, которого пожар застал в верхнем помещении, принял активное участие в герметизации отсека и тушении очага пожара при помощи ВПЛ.

В кромешной темноте верхнего помещения, в суматохе, Сергей ударился головой, находясь в маске аппарата ИП-46, в результате рассёк и маску и лоб. Состояние его становилось угрожающе тяжелым, он через отверстие рассеченной маски получил сильное отравление из-за попадания в легкие токсических веществ, образовавшихся в процессе горении кабельных трасс в верхнем помещении. Рана сильно кровоточила, сильно кружилась голова и было заметно, что силы его покидают.

…

В это время 6-м отсеке под руководством командира БЧ-5 была сформирована аварийная партия из самих опытных мичманов экипажа, которой он поставил задачу – немедленно вывести людей из аварийного отсека в носовые отсеки корабля.

Руководство аварийной партией в аварийном отсеке возложили на капитан- лейтенанта-инженера Володю Ревазова.

– Володя встречай аварийную партию! – получил он приказ.

В отсек вошла аварийная партия. Осмотрели ещё раз верхнее помещение, все шхеры. Никого!

Спустились в нижнее помещение, на среднюю палубу. Здесь и были обнаружены травмированный командир отсека и несколько человек команды турбинистов, живые и невредимые. Но оказалось, что живы были не все.

Поступил доклад из 8-го:

– Обнаружен в носовой части 8-го отсека среднего помещения матрос Обёрткин, включенный в аппарат ИП-46, но без признаков жизни. Приборы контроля газового состава воздуха аварийного отсека в верхнем помещении показывают наличие смертельной концентрации вредных примесей воздуха, превышающие в десятки раз предельные нормы.

Центральный пост принял решение – в первую очередь передать из 8-го в 5-тый отсек, вывести травмированного командира 8-го отсека, а также погибшего матроса, затем вывести остальных моряков.

Аварийная партия начала вывод людей. В седьмом –