Пропавшее войско - Валерио Массимо Манфреди

— Я была в шатре царевича, когда явились воины Артаксеркса. Они сокрушали все на своем пути: убивали, сжигали, грабили. Несколько человек ворвались в шатер, набросились на других девушек, двое схватили меня за одежду, но я расстегнула пояс и сбежала от них, нагая.

— И добралась до наших.

— Да, я бежала так, как никогда в жизни не бегала. Когда, к вечеру, наши перешли в наступление и отбросили персов назад, двух моих подруг нашли мертвыми. Их насиловали долго, до тех пор пока они не умерли.

Я не смогла вынести этого рассказа. Поднявшись, выглянула на улицу. Казалось, все спокойно. Теперь мы были в безопасности. В центре лагеря стояла освещенная палатка размером больше остальных: там проходило совещание военачальников. Ксен присутствовал на нем, и я спрашивала себя: зачем Софос обеспечил ему доступ на совет высших командиров, если летописец даже не был воином? И зачем Ксен согласился? Может, Софос пообещал ему что-нибудь? В таком случае что именно? И в обмен на что? Мне не полагалось задавать подобных вопросов, но я должна была получить на них ответы и, чтобы добиться этого, намеревалась использовать любые средства. Повернулась к прекрасной наложнице царевича. Свет лампы окрашивал ее кожу в тон золотистой слоновой кости и, падая в глаза сбоку, придавал взгляду почти необоримую силу.

— Но ведь и в этом лагере тебя страстно желают, а твоего господина больше нет. Как же ты могла принимать ванну нагая, не опасаясь? Мужчины, собравшиеся снаружи, хотели…

— Думаешь, твои слова отпугнули их? Разве я стала бы принимать ванну, если бы не чувствовала себя в безопасности?

— Тогда почему…

— Ничего не заметила там, снаружи, у палатки?

— Было темно, как я могла что-либо заметить?

Девушка взяла фонарь и направилась к выходу:

— Пошли, посмотришь.

Я последовала за ней, а она осветила пространство справа от входа и стали видны две мужских головы, насаженные на железные колья, гениталиями во рту. Я в ужасе попятилась.

— Вот что не дает им приблизиться, — спокойно пояснила девушка.

— О боги, как же тебе удалось?..

— Ты же не думаешь, что это я обезглавила и кастрировала двух бесноватых?

— Кто же тогда?

— Как только я нашла здесь убежище, один из наших подошел и накинул мне на плечи свой плащ. Отряд азиатов Ариея попытался было вытребовать меня себе, но греки прогнали их. Меня отвели в эту палатку, чтобы я могла наконец отдышаться, но ненадолго. Как только я легла, двое из тех азиатов проникли сюда совершенно бесшумно. Я пробовала кричать, но один из них закрыл мне poт огромной волосатой рукой, похожей на медвежью лапу; меня вынесли из палатки через задний выход. Уже думала, что пропала и окажусь в гареме одного из этих волосатых и вонючих существ или же меня отдадут на растерзание солдатне, как вдруг заметила слева, на расстоянии двадцати шагов, тень, двигавшуюся нам навстречу. Мне нечего было терять, я укусила своего насильника и одновременно изо всех сил закричала: «На помощь!» Тень остановилась, и я отчетливо увидела в отблесках пламени костра воина: он был прекраснее и сильнее самого Ареса. Вынув меч из ножен, он двинулся к нам и шел так спокойно, словно просто собирался поздороваться. Я точно не поняла, как это случилось, но похитители рухнули на землю один за другим, словно набитые соломой куклы. Мой спаситель склонился над ними, отрубил им головы двумя точными ударами меча и насадил их на копья возле моей палатки. Потом отрезал им яйца и запихнул им же в рот. Больше меня никто не беспокоил.

— Да уж, надо думать, — ответила я. — Он потом появлялся?

— К сожалению, нет. Ушел, ничего не сказав.

Один из наших? Ты можешь его описать?

— У него тело скорее атлета, чем воина, золотистые гладкие волосы, частично скрывающие лоб и глаза — голубые, словно небо в ясную погоду, а взгляд ледяной.

— Менон-фессалиец?

— Что ты сказала?

— Человек, спасший тебя, — один из полководцев греческой армии, великий воин и безжалостный убийца.

— Но красив как бог, и он меня спас. Мне бы так хотелось узнать другие стороны его натуры. Иногда умелая ласка может пробудить в мужчине потаенные, неожиданные черты.

— Я тебя понимаю: тебе нужен защитник, и ты не хочешь оказаться в руках какого-нибудь отвратительного урода, — но будь осторожна с Меноном: этого человека невозможно укротить. Это все равно что гладить леопарда.

— Буду осторожна.

— Хорошо. Тогда я пойду. Как тебя зовут?

— Мелисса. Ты еще заглянешь?

— Как только смогу. А ты веди себя осмотрительно и одевайся как следует, если выходишь. Надевай закрытую одежду, даже если на улице жарко. Так лучше, поверь мне.

— Так и буду поступать, Абира. Надеюсь, мы скоро увидимся.

— Все возможно. Спокойной ночи.

Я вернулась в свою палатку; Ксен уже ждал. На мой вопрос, как прошло совещание с азиатскими военачальниками, он ответил, что принято решение действовать сообща. Арией ранен, но не опасно; похоже, он намерен увести обе армии подальше от нависшей над ними угрозы. Возможность вернуться по своим следам исключалась. Дорога сюда вышла очень тяжелой, несмотря на запас продовольствия. Идти обратно, не имея ничего, и вовсе невозможно. Лучше выбрать более длинный путь, но через места, где можно раздобыть еды и фураж. План состоял в том, чтобы двигаться как можно быстрее, вынуждая Великого царя сделать непростой выбор, сопряженный с большим риском. Чтобы не отстать от нас, ему придется взять с собой ограниченное количество воинов, а это очень опасно; если же он отправит за нами в погоню всю свою армию, каждый день расстояние между нами будет увеличиваться.

— Мне кажется, это отличный план, — подумал я.

Он улыбнулся. Высший военный совет не нуждается в том, чтобы женщина одобряла его решения, но я об этом не думала: просто выражала свою точку зрения. Прежде чем лечь спать, взяла лампу и погрузила наши вещи в повозку, чтобы не терять на это времени в момент выступления. В палатке было все необходимое для ухода за собой. Я следила, чтобы кувшин всегда оставался полон, и этого было достаточно для мытья. Если же воды не хватало, использовала смоченную губку. Сначала я мыла Ксена, потом мылась сама; казалось, нам и отдыхалось лучше после того, как мы очищались от дневной пыли; после омовений почти забывали о голоде, выносить который становилось все труднее. Мы старались экономить еду, ведь никто не знал, когда представится возможность пополнить запасы, вдобавок то немногое, что у нас было, старались делить с теми, кто не имел ничего.

Я рассказал Ксену о знакомстве с Мелиссой, девушкой, которая выбежала нагой из палатки Кира и нашла убежище в нашем лагере, а также о зловещем предупреждении, выставленном Меноном-фессалийцем у входа в ее палатку.

Kсен не ответил. Вероятно, не мог. Мне подумалось, что его учитель взрастил в нем столь глубокое чувство прекрасного, что такой совершенно аморальный человек, как Менон-фессалиец, внушал ему страх, даже более сильный, чем отвращение.