Адъютант Бухарского эмира - Виктор Иванович Носатов

Агабек, поблагодарив командира за гостеприимство, последовал за ним.

Вскоре в будку влетел запыхавшийся Кауфман и, бросив на путника беглый взгляд, спросил:

— Кто здесь меня вызывал?

— Я! — Агабек повернулся лицом к входу.

— Вы? — И столько в этом вопросе было удивления, недоумения и даже страха, что Агабек, изобразив на лице радостную улыбку, просто ответил:

— Да, я!

Видя, что замкомполка по разведке встретил своего знакомого, командир вышел из будки и плотно прикрыл за собой дверь.

— Меня прислал товарищ Андриевский, — с ходу объявил Агабек, — чтобы я оказал вам практическую помощь.

— Все понятно, — сразу же сник Кауфман, — мне не доверяют!

— Если бы вам не доверяли, то здесь бы уже давно был другой человек, — строго взглянув на него, сказал Агабек. — Я прибыл лишь для того, чтобы вам помочь, — повторил он твердо, стараясь успокоить замкомполка.

— Если это так, то я готов быть вашим преданным учеником и помощником, — постепенно приходя в себя от неожиданной встречи, бодро сказал Кауфман.

— Первым делом найдите мне комплект красноармейской формы. Честно говоря, мне уже порядком надоело ходить в этом рванье, — улыбнулся Агабек. — Но тряпье не выбрасывайте, оно может мне пригодиться на обратную дорогу.

Окончательно поняв, что его штабной начальник прибыл всего лишь на короткое время, Кауфман ожил. На загорелом и обветренном лице его чуть заметно выступил румянец.

— Товарищ Агабек, я сейчас же организую баню и все остальное, — засуетился он.

— Это потом. Сейчас прикажите, чтобы принесли сюда обмундирование. Не пойду же я по территории части в этом наряде.

— Сию минуту, товарищ Агабек! Сию минуту! — Написав записку, Кауфман вышел из будки. Вскоре послышался топот сапог спешно удаляющегося красноармейца.

— Насколько я знаю, у вас завелся предатель, — с ходу огорошил хозяина Агабек, как только тот возвратился в будку.

— Вы думаете? — произнес Кауфман.

— А вы что, сами не могли догадаться, зная, что большинство ваших рейдов оказались безрезультатными.

— Я как-то не задумывался об этом, — откровенно признался Кауфман.

«Признает свои ошибки, значит, это не потерянный для нас человек», — благожелательно подумал о нем Агабек.

— Потрудитесь вспомнить, сколько операций у вас прошли успешно?

— Две! Нет, прошу прощения — три! Вчера нам удалось блокировать лагерь курбаши Палвана. Большая часть басмачей сдалась. Палван и двое его подручных при попытке уйти в горы уничтожены.

— Вы уже разобрали бумаги, захваченные в лагере?

— Нет! Там же целый сундук документации — и всё на английском и арабском языках.

— А документы, захваченные во время предыдущих успешных рейдов?

— Нет, товарищ Агабек, — искренне смутился Кауфман. — У меня просто не было времени, да и в гарнизоне нет знатоков арабского.

— С сегодняшнего дня я займусь изучением захваченных вами документов, — решительно сказал Агабек.

Целую неделю потратил он на изучение переписки басмачей, прежде чем напал на след. В нескольких посланиях курбаши, расписывая свои успехи в борьбе с неверными, по неопытности или неосторожности допустили не только косвенные ссылки на какого-то «правоверного гяура», который своевременно предупреждал их об опасности, грозящей от большевиков, но и прямо называли его Победителем.

«Что же это за Победитель?» — напряженно думал Агабек, мысленно подбирая ассоциации, которые навевало это непростое слово. Курбаши чаще всего упоминали это имя в переписке со своими английскими хозяевами. «На английском слово победа — виктория. Возможно, Победитель — это не кто иной, как Виктор, — мелькнула вдруг шальная мысль. — Было бы удивительно, если бы басмачи кодировали имена своих агентов, в конце концов, не сотрудники же они английской разведки».

На другой день перед Агабеком лежал список пяти Викторов, проходящих службу в гарнизоне. Среди них два были штабными командирами и три — командирами подразделений.

Еще в день прибытия Кауфман, представляя командиру полка бухарского гостя, просил не афишировать его пребывание в гарнизоне, представить его как вольнонаемного специалиста по вооружению, тем более что с последним прибывшим из Бухары караваном в арсенал гарнизона поступили несколько трофейных «льюисов», которые Агабек знал как свои пять пальцев. Имея свободный доступ в штаб и в подразделения гарнизона, обаятельный и общительный чекист, одаривая нужных ему людей сигаретами, узнавал от словоохотливых солдат и командиров все, что хотел, не вызывая никаких подозрений.

Троих Викторов Агабек отсеял сразу же, зная, что один из штабных командиров и два командира кавалерийских взводов прибыли в часть с последним караваном. Оставались два: заместитель начальника штаба Виктор Пафнутьевич Прокофьев и командир комендантской роты Виктор Савельевич Каверин. Не желая предавать гласности свои подозрения до окончательного выяснения личности предателя, Агабек назначил встречу Кауфману.

В квартиру холостяка Кауфмана вели две двери. Одна выходила в маленький дворик, с двумя персиковыми деревцами и густыми зарослями шиповника, огороженный высоким глинобитным забором, в котором была проделана невысокая калитка, другая выходила в общий коридор длинного дома, ставшего жилищем для старших командиров. Как было заранее уговорено, Агабек, воспользовавшись ключом, отпер калитку в дувале и незамеченным проник в квартиру разведчика.

Через полчаса в квартиру вошел Кауфман.

— Что вы скажете о Прокофьеве? — с ходу задал вопрос чекист.

Хозяин квартиры замялся.

— Что я могу сказать о своем давнем боевом товарище? — вопросом на вопрос ответил разведчик, но, понимая, что от него требуется четкий и ясный ответ, добавил: — Я знаю его с тысяча девятьсот восемнадцатого года. На Урале вместе гоняли беляков. Вместе бежали из плена. Вместе, по приказу партии, приехали в Туркестан. Я головой за него ручаюсь!

— Значит, остается Каверин…

— Каверин?! — удивленно воскликнул Кауфман. — А что, из всех командиров, кого я знаю, этот — темная лошадка.

— А что еще вы можете о нем сказать?

— Нелюдим. Малоразговорчив. Жаден до денег. С товарищами по службе почти не общается. По долгу службы в рейдах не участвует, но, присутствуя на оперативных совещаниях, знает о проводимых операциях почти все.

— Проверьте, присутствовал ли Каверин на оперативных совещаниях, накануне успешно проведенных операций и рейдов.

— Хорошо, товарищ Агабек! — обрадованно воскликнул Кауфман и, не откладывая в долгий ящик, сразу же кинулся выполнять распоряжение.

Через полчаса, взлохмаченный и потный от пробежки по улице, Кауфман влетел в комнату и возбужденно воскликнул:

— Это он! Это он, предатель! Расстреляю гада!

— Успокойтесь! Расскажите все по порядку. — Агабек положил на плечо разгоряченному разведчику руку и подтолкнул его к прислоненной к стене скамейке. Кауфман послушно присел, унимая в руках дрожь нереализованной ярости. И только окончательно успокоившись, он вытер рукавом пот со лба и, бросив на гостя победоносный взгляд, заявил:

— Я проверил записи помощника командира полка, который вел учет посещений командирами гарнизона оперативных совещаний. На трех последних совещаниях Каверина не