Артек. Сквозь столетия - Елена Ольшанская

Лукоморья дуб зелёный...». И хотя он был добавлен в поэму спустя четыре года после её выхода, только в 1824 году, он стал одним из самых известных отрывков русской поэзии. И больше двухсот лет живёт сам по себе, как волшебная дверь в мир русской сказки.

Бережно спрятав шишку в карман жилета, Саша Пушкин больше не удивлялся тому, что произошло. Уж кто-кто, а наш великий русский поэт точно верил в чудеса и ничуть не сомневался, что из этой маленькой шишечки вырастет огромное Волшебное Дерево.

Письмо из 1941 года

Митя открыл глаза, как будто проснулся. Он стоял рядом с Волшебным Деревом Желаний, светило солнце, и ветки чуть покачивались на ветру, шевеля листвой.

– Походу, сработало, – сказал Митя, но ему никто не ответил.

Он оглянулся в поисках своего попутчика, но его нигде не было. Митя обошёл Дерево, ещё раз огляделся по сторонам. Никого!

– Ау, Птичкин! Ты где?! – Митя с испугом вертел головой в разные стороны.

Неужели Птичкин застрял во времени? Или в пространстве? Может, он не смог переместиться, потому что был слишком толстый ? Но разве для Волшебного Дерева это имеет значение? Конечно, нет. А что, если Андрей Андреевич решил остаться в 1812 году и воевать с Наполеоном? Какие только мысли не лезли Мите в голову, пока он наконец не услышал:

– Видишь, сам справился. Даже вмешиваться не пришлось.

Митя резко обернулся – за его спиной стоял Абсолют и улыбался. В этот раз он выглядел куда более дружелюбным.

– Опять ты?! – воскликнул Митя. – А где мои родители? Где Птичкин?

– Родители тебя ждут. А Птичкин... – Абсолют полез в карман и достал оттуда сложенный треугольником конверт. – Просил передать тебе вот это письмо.

Митя взял конверт и прочитал: «Мите Неверовскому от его верного холопа».

– Что он ещё учудил? – пробормотал мальчик, разворачивая конверт.

«Привет, мой добрый друг на все времена... – было написано перьевой ручкой. – Пишу тебе из Артека 1941 года...»

Митя беспомощно оглянулся, надеясь спросить у Абсолюта, что всё это значит, но того уже и след простыл. Как всегда – как будто сквозь землю провалился. А и ладно! Митя снова углубился в письмо.

Если бы сейчас перед ним был большой экран Времени, то всё, о чём он прочитал в письме Андрея Андреевича, очень красочно отобразилось бы на нём.

«...Я загадал попасть туда, где смогу быть полезным людям. Уже началась война, и мы готовимся к эвакуации на Алтай...»

В этот момент Митя как будто увидел Птичкина, сидящего за столом в комнате с окнами, заклеенными крест-накрест. С картонными папками, лежащими на столе, с большой пишущей машинкой в углу. Андрей Андреевич в белой рубашке, в красном галстуке и коричневом пиджаке сидел в деревянном кресле и писал, обмакивая перо в чернильницу. «Клад нашли позже, благодаря часам. После этого Соловьёв, узнав, что часы принадлежали Неверовским, настоял, чтобы их вернули Тамаре».

А сейчас на экране снова бы возник Артек 1925 года, где улыбающийся Зиновий Петрович в белой кепке и светлом пиджаке передаёт счастливой Тамаре часы. Рядом навытяжку стоит красный командир Клюев в своей бессменной гимнастёрке, а вокруг – пионеры в красных галстуках.

А потом на экране снова бы сменилась картинка, и вот Митя увидел бы молодого Александра Сергеевича, в котелке и с бакенбардами. Пушкин долго смотрит на Аю-Даг, а потом сажает шишку.

«...Саша Пушкин нас не подвёл. Сдержал обещание – посадил шишку! – писал Андрей Андреевич.

Митя прислонился к Дереву и закрыл глаза. На секунду ему стало грустно, что он больше не встретит своего боевого товарища – забавного Птичкина, так мечтавшего стать директором. Неизвестно, стал он им в 1941 году или нет, но совершенно точно, что оказался он не в самых комфортных условиях и сделал это сознательно. И теперь уже не заслуживал ироничного к себе отношения, а вызывал уважение.

В конце письма Андрей Андреевич написал: «Не сомневаюсь, что с отцом ты помирился. Так что желаю мощного выступления и полного зала! Обнимаю! Твой Андрей Андреевич Птичкин.

Р.S. Об одном жалею – что не взял у Пушкина автограф».

Митя сложил письмо, убрал в карман жилета и поспешил в лагерь. Нужно поскорее найти родителей!

Что это с ним?

Мама и отец и правда волновались. И хотя в 2025 году прошло всего минут сорок, но Мити нигде не было, и никто не мог его найти. Его новый приятель Роберт обегал все возможные места и даже заглянул в кабинет Клюева, но Митю не нашёл. Совсем скоро должен был начаться концерт, и Пётр Дмитриевич надеялся, что сын обязательно придёт. Но когда он появился вдалеке в странном костюме позапрошлого века, отец даже не сразу его узнал. Зато мама радостно бросилась навстречу:

– Сынок, ну ты где был?..

Митя обнял маму, как уже очень давно этого не делал. Разве что в далёком детстве.

– Мам, пап... Простите меня. Я думал, что уже взрослый и всё знаю... и вёл себя как эгоист. А вы такие...

Митя хотел сказать «классные, и вообще я вас очень люблю», но его прервал окрик Роберта:

– Митя! – он подбежал и остановился, глядя на Митин наряд. – О, какой классный лук! Я себе такой же замучу... Пойдём, тебя режиссёр ищет. У нас же концерт!

– Концерт? – Митя с удивлением посмотрел на отца. – Пап!

– Сынок, – папа взял Митю за плечи. – Я бы никогда не отменил твоё выступление. Я же тебя люблю!

Митя улыбнулся и с трудом сдержал слёзы, которые в любой момент готовы были брызнуть из глаз.

– Мам, пап, спасибо! Я долго шёл, чтобы это понять.

– Сынок, всё хорошо, – сказала мама, никак не ожидавшая от сына переходного возраста такого ответа.

– Ну, давай, иди – тебя уже ждут, – сказал папа.

Митя кивнул и побежал вслед за Робертом.

– Что это с ним? – отец с удивлением посмотрел на мать.

– Растёт! – улыбнулась она. – Не по дням, а по часам.

Навстречу мечте

Если Артек сам по себе легенда и в 2000 году на церемонии в Токио его не зря назвали лучшим детским лагерем в мире, то «Артек-Арена» – это как вишенка на торте. Именно она делает лагерь ещё круче,