Знак Огня - Артём Сергеев

— А погодите-ка! — и Кеня, рысцой метнувшись к другому ящику, вытащил оттуда купюру с нашим родным городом, нарисованным на ней, да сунул мне её в сумку, в компанию к остальным, — вот так будет лучше, ваше сиятельство! Не стоит она ваших моральных обязательств, как вы красиво изволили выразиться, совсем не стоит, и естество, прошу помнить про моё чёртово естество, будь оно неладно, прошу понять и простить!

— Хрен с тобой, — и я застегнул сумку, — пойдём, проводишь до калитки. Но всё-таки, как-то ты больно лихо мне их отстегнул, Коннор. А вдруг захомутают меня, что тогда?

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, — радостно заулыбался мне Кеня, — есть у нас, у лепреконов, чуйка на инвестиции! И вот она, эта чуйка, и говорит мне сейчас, что это лучшая моя инвестиция за многие-многие годы! Что не забудете вы меня, сирого да болезного, что вернётся мне если и не стократ, то ненамного меньше! В виде защиты вернётся, в виде доброго отношения! А если всё же приключится беда, то хотя бы машину вашу возьму, можно же?

— Можно, — кивнул ему я, — но не спеши с машиной, дорога мне она как память. А теперь прощай, Коннор, и спасибо тебе.

Мы уже вышли из дома в небольшой двор перед воротами, и Кеня кинулся отпирать причудливые замки в калитке, чтобы выпустить меня, и всё так же горел на склоне сопки дальний дом, всё не тушился он никак, и ночь эта, по большому счёту, только начиналась.

— Дай мне пять минут, Коннор, — сказал я ему на прощание, — побереги инвестицию-то. И вслед мне не смотри, чую я с недавних пор чужие взгляды, так что не надо.

— А то, может, не пять? — предложил мне он, заговорщицки подмигнув, — а то, может, пятнадцать хотя бы?

— Нет, — отказался я, — уже через пять минут начинай хай поднимать, во всё горло, смело всех сюда тащи, пусть хоть все сбегутся, мне без разницы. И молчи сейчас, молчи, ничего не говори напоследок, не надо. Я уже не здесь, Коннор, я уже в пути, так что закрывай свою калитку и прощай, да спасибо тебе.

И он молча, в почтительном поклоне, выпустил меня на улицу да закрыл дверь за моей спиной, да остался там стоять, выжидая чего-то, а я вздохнул полной грудью ночной свежий воздух и пошёл направо.

Чёрт, не сюда мне надо было, не на трассу же, под фонари, ну да ладно, сейчас я где-нибудь перемахну через забор и выйду в места укромные, а вот там, вдали от чужих глаз, уже и рвану во всю прыть.

Глава 7

И вновь я бежал под ночным небом по родному городу, неторопливо вроде бы бежал, незадышливо и спокойно, но получалось быстро и ловко, и бежал я не просто так, из одного места в другое, а по уму прокладывая маршрут, избегая на пути всех людных мест и камер наблюдения, всё-таки у нас не Москва, есть ещё где прошмыгнуть беглецу, есть где укрыться.

Так что бежал я сейчас в своё удовольствие, всем телом ощущая жизнь в ночи вокруг, но не давая ей себя заметить, и не на выход из города, а в северную его часть, туда, где мост.

По окраинам-то уже, наверное, ждут меня, тем более по дорогам, по любым дорогам, ни одной не упустят, да и немного их здесь всего, дорог этих, и на мосту ждут тоже, это к гадалке не ходи. Но вот за мостом, там уже было раздолье, хорошее там было место.

Вообще город наш весь на одном берегу сидел, вытянувшись вдоль него длинной колбасой, и на другой берег внимания не обращал совершенно, да ведь даже и область там другая была, чужая область, а потому город наш туда расширяться не стремился, да и зачем, если тут, на этом берегу, высоком и от этого не затапливаемом, земли хватает. И потому селения на той стороне были только вдоль единственной трассы вдоль Амура, а вот всё, что севернее, было чистым полем, болотистой тайгой, до Якутии до самой, если не вообще до Северного Ледовитого Океана.

Но были там и посёлочки, на том берегу, в стороне от трассы, непонятные такие, дачи не дачи, жильё не жильё, а невнятное что-то. Раньше, лет двадцать назад, начали там активно строиться, на тех дачах-то, коттеджи на продажу строить, но так как дело это было новым, то и прогорело оно. Не впёрлось никому селиться там, на отшибе, без нормальных дорог и столбов вдоль них, со светом столбов, с так нужным в быту электричеством, и без прочей инфраструктуры.

На зиму, здесь долгую, уматывали дачники обратно в город, переставали ходить автобусы и теплоходы, снег на дорогах никто не чистил, и что делать прикажете в этом комарином раю? На тот берег издалека любоваться, на все эти огни и кипение жизни?

А ещё когда пронеслось здесь несколько наводнений, затопивших все эти посёлки подчистую, вот тогда и стало всё окончательно ясно.

Нет, люди там жили, но не крепко, и сторонились местные приезжих, а те их старательно не замечали в ответ, и менялись у заброшенных коттеджей хозяева, и никто уже на это внимание не обращал. Тем более что иногда то один дом, то другой, внезапно оживал, то гостевой бизнес был, коттеджи посуточно, а из-за удалённости предполагалось, что творить там можно такую дичь, на которую вблизи от города не осмелишься, участковых-то нет, но всё равно бизнес такой прогорал, когда финансово, а когда и буквально, наловчились уже местные с ними бороться, вот такие там были глухие и недружелюбные места, самое для меня оно.

И ведь я бежал туда не просто так, на удачу, нет, знал я, куда мне бежать. У Саныча, бригадира нашего, был там как раз такой дом, по наследству ему достался, от богатого родственника, которому деньги не помогли. И ездили мы туда с Санычем и ребятами из бригады, на день металлурга ездили в этом году, недавно же совсем, Алина как раз на целую неделю куда-то уехала, и познакомился я там с немногочисленными местными, не пил