Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс

Ознакомительный фрагментсодержание. Еще кеа понимают, что когда исследователь выбирает из банки лакомства, то чаша весов отклоняется. Размер и устройство птичьего мозга ограничивает их способности куда меньше, чем нам может показаться. Некоторые попугаи и шимпанзе умеют пользоваться словами: когда шимпанзе научили словам «зеленый» и «банан», они придумали фразу «зеленый банан» для обозначения огурца. Луговые собачки предупреждают о появлении койотов, собак, людей и краснохвостых сарычей разными сигналами; более того, если они сталкиваются с объектом, который никогда раньше не видели, они независимо друг от друга придумывают один и тот же позывной для его описания. Сложное общение не ограничивается млекопитающими. Пчелы с помощью своего рода танца внутри улья сообщают друг другу о месте, где есть нектар. Танец связан с расположением солнца, и насекомые помнят разные варианты для многих дней. Экспериментаторы даже устроили «пчелиный футбол»: пчелам давали подслащенную сахаром воду, когда те клали шарик в отверстие, и пчелы, которые до этого никогда ничего подобного не делали, находили более эффективный путь к цели. В дикой природе пчелы не сталкиваются с такими задачами, но «они, видимо, не просто копируют, а имеют некое представление о желаемом результате», утверждает Ларс Читтка, профессор психологии из Лондонского университета королевы Марии. Пауки плетут паутину всеми восемью лапками, но даже потеряв одну или несколько конечностей – что бывает с ними регулярно, – все равно могут плести аналогичные сети. Одно из объяснений заключается в том, что у них есть психический образ конструкции и они корректируют свое поведение согласно обстоятельствам. Мозг у них, быть может, невелик, но те возможности, которые у них есть, используются эффективно.

С определенной долей уверенности мы можем утверждать, что некоторые животные узнают себя в зеркале. Это говорит о том, что они осознают свое существование, что само по себе является предпосылкой для понимания эмоций других существ. Животные способны осваивать полезные формы поведения и делиться опытом. Когда в Великобритании стали производить бутылочки с молоком, закрытые фольгой, лазоревки и большие синицы придумали, как их открывать, и этот прием распространился по всей стране. Благодаря подобному обучению и подражанию внутри одного вида могут сложиться разные культуры: например, из-за разной среды обитания или благодаря простому экспериментированию разные группы слонов или китов могут делать некоторые вещи по-разному. Это отголосок различий между человеческими сообществами.

Итак, другие животные обладают интеллектом. А что они чувствуют? В голову к горилле – как и к любому человеку – не залезешь. Спросить животных, что они чувствуют, тоже не получится. Однако мы можем наблюдать за их поведением и изучать их организмы, отбросив представления об их ограниченности. Еще можно попробовать углубиться в рациональное обоснование их поведения и, например, провести тесты, где им приходится выбирать и тем самым проявлять свои предпочтения. Например, люди испытывают боль посредством специализированных нервных окончаний, центральной нервной системы и неокортекса головного мозга. Подобные структуры есть и у других млекопитающих; по-видимому, у птиц часть мозга тоже выполняет аналогичные функции. Более того, испытав воздействие болезненного стимула, многие животные учатся его избегать или готовы платить за доступ к обезболиванию так же, как мы бредем в аптеку, когда головная боль совсем замучила.

Эти доказательства неизбежно подводят нас к выводу, что у животных есть эмоции. Когда африканские слоны встречаются друг с другом после разлуки, они выбирают приветствие в зависимости от того, с кем имеют дело и насколько хорошо они его знают. «Даже если придерживаться строго научных методов, у меня нет ни тени сомнения, что слоны радуются, вновь находя друг друга, – пишет Синтия Мосс, один из пионеров в области исследования поведения слонов. – Может быть, эта радость непохожа на человеческую и даже несравнима с ней, но она играет очень важную роль во всей их социальной системе».

Еще в 1987 году в книге Oxford Companion to Animal Behaviour говорилось, что животные «ограничены всего несколькими базовыми эмоциями»: страхом, радостью и, может быть, гневом. В университете у меня были сверстники с тем же набором. Но если определить горе как изменение поведения после кончины родственника, можно сказать, что африканские слоны горюют. В 2018 году у берегов Британской Колумбии погиб детеныш косатки. Его мать многократно ныряла в воду, чтобы достать его. Она, вероятно, прекрасно понимала, что произошло, и тем не менее несла его как минимум семнадцать дней и полторы тысячи километров. Другие косатки и дельфины носят умерших детенышей до недели. Мы не знаем, насколько широко распространено это поведение в животном мире, но материнский инстинкт не ограничивается млекопитающими: были наблюдения, что детенышей стерегут некоторые змеи.

На первый взгляд честность – довольно сложный расчет, на который способны только люди. Однако по логическим причинам другие животные в ходе эволюции тоже стали сотрудничать и не рискуют обижать сородичей. Такое понимание есть у некоторых приматов и собак – они, например, делятся пищей. На самом деле мы, скорее всего, не единственный вид, проявляющий альтруизм по отношению к другим видам: исследователь Джойс Пул отметил случай, когда самки слонов охраняли сломавшего ногу погонщика. (Справедливости ради надо заметить, что сломал ее тоже слон, пусть и случайно.)

Бывают ли у животных перепады настроения? Люди иначе реагируют на неоднозначный стимул, если ему предшествовал положительный стимул; именно поэтому они, например, покупают лотерейные билеты, когда у них хороший день. Аналогично свиньи проявляют больше оптимизма – например, охотнее изучают новые предметы, – если у них хорошее, просторное жилище и в достатке соломы. Оптимистично бывают настроены и пчелы.

Есть ли у животных индивидуальность? Ответ на этот вопрос знает каждый, у кого есть домашний питомец. Один из моих любимых примеров привел китайский художник Ай Вэйвэй. О сорока с чем-то котах в своем пекинском доме он рассказывает так: «Один умеет открывать двери… если бы я не встретил этого кота, я бы даже не подозревал, что коты вообще на это способны». У меня самого было несколько кошек, и только одна любила играть с раскиданными по комнате клочками бумаги, и при этом каждая, несомненно, обладала своим особенным характером.

В человеческой психологии личность – это стабильный паттерн поведения, который можно выделить на фоне среднестатистического поведения популяции. Несколько десятков лет назад ученые наблюдали за большими синицами в Нидерландах и дикими толсторогими баранами в Канаде и пришли к выводу, что аналогичные паттерны поведения есть и у них: некоторые особи были, например, смелее или агрессивнее. Само слово «личность» кажется специфически «человеческим», поэтому у некоторых ученых его применение в отношении животных вызывает инстинктивный дискомфорт и заставляет выдумывать абсурдные обходные понятия вроде «поведенческих