Приключения Петьки Зулина - Георгий Анатольевич Никулин

— Мотя, чем спасаются от синьки? — спросил Петька.

Мотя вздрогнула, пристально посмотрела на Петьку и спросила:

— Тебе зачем это знать?

— Ты этим травила тараканов?

— Нет, это для белья…

— Ее можно есть? — обрадовался Петька.

— Что ты, что ты!.. Бог с тобою…

— Ну, Мотя, скажи, — не отравишься ею?

— Наверное, нет, — ответила Мотя, — но заболеешь, — на всякий случай добавила она.

— Так если заболеешь, то можно выздороветь! — крикнул Петька и, весь сияя, выскочил во двор. Еще через секунду он сидел на заборе и свистал собаку.

— Петя, не лазай на забор. Ты опять можешь занозить руку, — окликнула мама. — Слезь!

«Да, занозить!», — подумал Петька, потирая прокушенную икру.

Глава 2. Похищение

Порция синьки не причинила собаке вреда, а положение ее даже улучшилось: Петька кормил ее каждый день. Теперь она не казалась ему противной и злой. Это был обыкновенный молодой пес, изголодавшийся до того, что ребра выпирали наружу, а свалявшаяся шерсть лезла клочьями. Ел он очень много, и Петька чуть-чуть не выдал себя, спросив Мотю, почему соседская собака такая голодная.

— Голодная, говоришь? А отчего ей сытой быть у такого хозяина?

— Он бедный — ее хозяин?

— Какое бедный! Ты спроси у тяти, сколько он с вас за квартиру берет. Этот дом-то его. Два дома на селе держит. Едят плохо, а в погребе мясо гниет. Набил погреб мясом и выжидает хорошую цену: настоящий выжига. Та собака ему мясо караулит.

— А давно она у него живет?

— Со щенков. Как на цепь посадил, так и живет.

— И никогда не спускает он ее погулять?

— Нет, ей сидеть теперь до смерти. Дарит ей хозяин крепкие ошейники да пинки. Вот и вся награда за службу. А околеет, хозяин шкуру сдерет и доху сошьет.

— Купи ее…

— И не думай, не продаст!

Петька приметил хозяина. Это был высокий сутулый мужик, худой, как кол. Он носил длинную рубаху без пояса, шитую в мелкую складку, и широченные плисовые[9] штаны, обувался в ичиги[10] с отвернутыми голенищами. Длинное лицо хозяина как бы стягивалось к переносью, лоб пересекала глубокая морщина, борода и волосы торчали нестрижеными космами.

Изредка во двор заезжали подводы. Натягивая цепь, собака бросалась на мужиков. Но лай был не к месту, хозяин шел впереди подвод и успокаивал собаку пинком. Пинал он наотмашь, куда попало, и верный сторож с визгом уползал под амбар.

Петька стал осторожнее. Он догадывался, что если хозяин заметит его помощь, то совсем перестанет кормить собаку. Прежде чем высунуться, он задерживался у забора, тщательно осматривая через щели угрюмый дом. Мотя как будто бы ничего не знала, но в углу сеней Петька постоянно находил «забытые» миски с едой и хлебные корки.

Никогда Петька не слышал, чтобы хозяин как-нибудь называл собаку, и решил сам придумать ей кличку,

— «Злой», «Валет», «Раб», — перебирал Петька, слушая бряцание цепи. — Все это не годится… кусается здорово… «Паут»[11]. Нет, «Овод!» Вот как звать собаку! — воскликнул Петька.

Петька украдкой гладил Овода. Тот никогда не знал ласки человека, прижимался к ногам, лизал руки и повизгивал. Поправляя тугой ошейник из сыромятной кожи, Петька попал пальцами в нагноившуюся рану. Ремень протер шкуру до мяса, и от раны шел тяжелый запах. Собака, должно быть, очень страдала.

Никто из взрослых не мог толком сказать, какое лекарство помогает «от червяков, которые в ранах». Одни городили чепуху, другие просто смеялись, и только отец серьезно ответил, что в таких случаях нужна мазь с йодоформом.

Пришлось обмануть ветеринара и от имени отца выпросить банку тошнотворно пахнущей мази.

Банку нужно было надежно спрятать. Петька думал об этом, сидя на крыше. Он взглянул на трубу от комнатной печки, и моментально созрела замечательная идея.

Набрав дощечек, Петька вставил между кирпичами лучинки и устроил внутри трубы полочку для банки. Попробовал рукой прочность сооружения, и все рухнуло вниз.

Петька заглянул в черную дыру, но ничего там не увидел. Он долго еще искал надежное место для хранения мази и в конце концов зарыл банку в закрытом на замок, пустом хлеву, в который спускался с сеновала через дыру над яслями.

Можно было приступить к лечению, но как это сделать? Появлялись новые опасения. В самом деле, попробуй он только капельку мазнуть, — хозяин услышит запах лекарства и убьет такого сторожа, к которому прикасается чужой. Кроме того, ошейник сильно давил шею Овода. Какое же может быть лечение, если ремень все время будет бередить болячку?

Петька подолгу не засыпал, обдумывал, как вызволить собаку. Решение пришло не сразу.

Ночью, когда все спали, скрипнула дверь в кухню, потом скрипнула половица[12]. Долгое время было тихо, только у входной двери кто-то сопел носом. Отворилась дверь, и на крыльцо вышел Петька.

Сначала он слышал только, как в висках отдавалось биение сердца. Вдруг, как бы пугая его из-за угла, взвыл ночной ветер и брызнул холодными каплями воды. В темноте приходилось продвигаться ощупью, и путь вдоль забора до дальнего угла двора казался очень длинным, а дождь лил упорно и хлестал съежившегося мальчика.

Овод пришел на тихий свист и ждал по другую сторону забора. Раздвинув доски, Петька осторожно пролез, отвел собаку на середину двора и, сняв ошейник, вновь застегнул его. Овод послушно пошел за Петькой и пролез в дыру. Заперев собаку в хлеву, Петька спокойно вернулся домой и повесил ключ на гвоздик.

На следующее утро он проспал до завтрака и даже не слышал, какой скандал учинил сосед. Не допуская мысли, что злую собаку свели со двора, хозяин ругал сына, который плохо затянул ошейник и не закрыл подворотню.

Петька, уходя из дому, демонстративно хлопал калиткой, делал большой крюк и возвращался на задний дворик через собственный огород. Таким путем он попадал на сеновал, а оттуда спускался в хлев, который по-прежнему считался пустым. Он садился на корточки перед Оводом, щепкой очищал рану и мазал мазью. От запаха лекарства Петьку мутило. Он вылезал подышать свежим воздухом, вспоминал рассказ отца об индийских йогах, закаляющих свою волю, и опять мужественно принимался за лечение. Овод все терпеливо переносил.

Понапрасну свистал Володька около Петькиного дома, вызывая его на реку. Наконец он подкараулил его в огороде, и обрадованный Петька увел товарища на сеновал. Радость Петьки была понятна: хранить тайну с каждым днем становилось труднее и, кроме того, Петьку